|
Любой из ориентиров, которым они пытались воспользоваться, в конце концов обманывал их. Изумрудные айсберги, на манер облаков висевшие в зените, внезапно исчезали. Кучки людей, до этого двигавшихся параллельным с ватагой курсом, как будто бы под землю проваливались. Поблескивающие бриллиантовыми гранями фантастические структуры, на которые они обратили внимание еще вчера, оборачивались сизым туманом. Все было зыбко, неопределенно, непредсказуемо… Чем еще поражал чужой мир, так это своей абсолютной тишиной. Если что и происходило — то совершенно беззвучно. Шум создавали только люди — их голоса, дыхание, топот, позвякивание амуниции. Поэтому, когда позади вдруг раздался резкий разбойничий посвист, сразу стало ясно, что это шалят не лиловые стрекозы, и не фиолетовые чаши кормушки, и даже не пресловутые хозяева здешнего мира, а какая нибудь талашевская или кастильская шантрапа, вляпавшаяся в чужое пространство, как пьяницы вляпываются в грязную лужу. — Эй, орлы! Сбавьте ход! — явной угрозы в этих словах не было, но в сочетании со свистом они вызывали тревожное предчувствие. — Есть о чем побазарить! Видя, что остальные члены ватаги на этот призыв никак не реагируют, Лилечка неуверенно произнесла: — Нас зовут, кажется… — Девочка, никогда не откликайся на свист, — наставительно сказала Верка. — А тем более на всякие «Эй, ты…». Но и не паникуй. Иди как шла. — Сколько их? — Зяблик не оглядывался принципиально. — Много. — Смыков заглянул в маленькое зеркальце, которое носил при себе именно для таких случаев. — Вооружены? — Пистолеты в кобурах… Автоматы за спиной висят. — А сами они кто? — Подорожная вольница, как раньше говорили… Лихой народ. Сзади снова раздалось грозное: — Вам что, уши заложило? — судя по учащенному дыханию, преследователи с шага перешли на трусцу. — А ведь не отцепятся, — негромко сказал Смыков. — Придется с ними и в самом деле побазарить. — Надо так надо, — с притворной покорностью согласился Зяблик. — Люблю послушать то, чего сам не знаю. Ватага остановилась, но не кучей, а развернувшись в цепь, как и положено в таких случаях. За спинами друзей осталась одна только Лилечка, незаметно передавшая свой пистолет Смыкову. Приближавшаяся к ним толпа состояла из десяти или двенадцати пестро одетых мужчин. Мало сказать, что их вид не внушал доверия. Он должен был внушать страх. Такие типчики подходят к посторонним людям не для того, чтобы осведомиться о здоровье или поболтать о погоде. Цель у них только одна — отнимать. Отнимать чужое добро, чужое здоровье, чужую жизнь. Зачастую даже не корысти ради, а ради собственного удовольствия. Нешуточные намерения банды подчеркивала богатая коллекция стрелкового оружия, кроме всего прочего, содержавшая еще и парочку автоматов. Физиономия бывшего егеря Басурманова своей гнусностью выделялась даже среди этих разбойничьих рож. — В чем дело? — процедил Зяблик сквозь зубы. — Привет, паря, — один из громил дурашливо поклонился. — Чересчур ты грозный, как я погляжу. О деле не хочешь побазарить? — Я с такими, как ты, захарчеванными чуванами, отродясь дел не имел, — холодно ответил Зяблик. — Вон тот мудак локшевый, — он ткнул пальцем в Басурманова, — уже ломал наши ксивы. Что еще? — Так ты же турнул его от себя, — бандит, чем то похожий на Малюту Скуратова, как его изображают в учебниках истории, развел руками. — Бедняга чуть в штаны не наделал. Нехорошо так со своими поступать… — Моих на этом свете мало осталось. Вот, наверное, последние, — Зяблик кивнул на членов ватаги, стоявших по обе стороны от него. — А новых корешей я себе не ищу. |
