|
Эволюция заставила его приспособиться к постоянно меняющимся условиям освещения. Благодаря особым свойствам хрусталика глаз способен… как бы это лучше сказать… к самонастройке. А для слухового органа это совсем необязательно. Ведь среда, в которой распространяются акустические сигналы, более или менее стабильна. Ухо — один из самых простых органов нашего организма. Барабанная перепонка, три косточки да гирлянда чувствительных клеток, закрученная в спираль. Какая уж тут самонастройка… — Кто сказал, что ухо один из самых простых органов? — возмутился Зяблик, у которого процент содержания алкоголя в крови достиг пиковой величины. — Дико извиняюсь, но я, например, более загадочного органа не знаю… Ну кроме, конечно, того, что у мужиков между ног болтается. Мне один раз по пьянке кореша целую бутылку пива в ухо вылили. — Каким это образом? — удивилась Верка. — Самым простым. Я, понимаешь, перебрал маленько и отрубился. А они, шутки ради, мне в ухо пива плеснули. Думали, что очухаюсь. Но я на эту наглость никак не отреагировал и продолжал дрыхнуть. Тогда они еще плеснули. Опять ничего! Пиво в ухо как в канализацию уходит. Назад ни единая капля не вылилась. Тут уж их, козлов, любопытство разобрало. Целую бутылку зря стравили. А с пивом у нас большие трудности были. Вот и спрашивается, куда оно могло деваться? Ведь у меня потом даже башка не болела. — Вы, братец мой, какой размер головного убора носите? — поинтересовался Смыков. — Пятьдесят восьмой, а что? — А то, что в таком черепе, если он, конечно, пустой, не одна бутылка пива вместится, а все четыре. — Курдюк ты бараний, — обиделся Зяблик. — Если хочешь знать, моя голова против твоей, что сберкасса против сортира. Уж лучше молчи в тряпочку… — Возможно, твое ухо напрямую связано с мочевым пузырем, — съязвила Верка. — Мало ли какие чудеса на белом свете случаются. У нас один мужик в хирургии лежал, так у него хвост был. С полметра длиной. Знали бы вы только, что он этим хвостом выделывать умел. — Нетрудно догадаться, — буркнул Смыков, размышлявший над тем, как бы достойно ответить Зяблику на его грубость. — А вот и нет! — горячо возразила Верка. — У вас одни только гадости на уме. Хвост у него пушистый был, как у Бобика. .Он им себе спину тер вместо мочалки. — Большая экономия в хозяйстве, — зевнул Зяблик, которого после возлияния всегда в дрему клонило. — Только ты какой то там хвост с ухом не сравнивай. — Не знаю, галлюцинация это или нет, но мне кажется, к нам кто то приближается, — нарочито бесстрастным голосом сообщил Цыпф. — Кто то или что то.. — Пушки к бою! — рявкнул Зяблик, выдергивая из за пояса пистолет. Удивительно, но факт: пьянка никак не влияла на его постоянную боеготовность. — Боюсь, тут не пушки нужны, а зенитки, — сказал Цыпф. Его зрение благодаря очкам успело приспособиться к условиям сиреневого мира чуть получше, чем у всех остальных. Неведомый объект, приближавшийся к ватаге, порхал наподобие бабочки примерно на высоте человеческого роста. Размерами и формой он напоминал смятую и оборванную по краям газету, которую унес из летнего туалета шалун ветер. Но поскольку никакого ветра вокруг не ощущалось, загадочный предмет двигался по воле совсем других сил. Сделав вокруг ватаги широкую петлю (не плавную, как парящая птица, а ломаную, скорее присущую летающим насекомым), посланец сиреневого мира устремился прямиком на людей. Лиловые блики так и поигрывали на нем, как на листе фольги, а полет был совершенно бесшумным (хотя, возможно, человеческое ухо просто не могло уловить его звук). — Какого хрена ему надо? — пробормотал Зяблик, попеременно щуря то левый, то правый глаз. — Мог бы и мимо пролететь, — констатировал Смыков, тоже успевший вооружиться. |
