— Одну минуточку, я открою. Может быть, это кто-то из потревоженных соседей, а? Хотелось бы услышать их мнение лично, а не в вашем захватывающем пересказе.

Иду открывать и думаю, что господину Киму пора убедиться насколько мое окружение умеет быть некомфортным. Послать что-ли «быков» — сжечь его спортивную машинку? Мне сейчас нельзя съезжать отсюда ни в коем разе. Давать дяде еще одну причину затащить меня в его логово? Нет уж.

Короче, открываю дверь… Что это такое?

Красавчик Тан в черном костюме и белой рубашке? В черных лаковых туфлях? В носках? С траурной белой лентой на плече?

А рядом Мелкий (которому приказано было немедля исчезнуть!) и остальные «старшие братья» количестве двадцати человек (в том числе и брат Фу — зеленоватый, но живой). Все они в черных костюмах и с белыми повязками.

Я лишь рот успеваю открыть, а братва уже начинает кланяться.

— Э…

— У нас новости, Хозяйка Рин, — говорит Мелкий с нажимом (и бровями туда-сюда дергает, типа, намекает, что неспроста всё). — Позволь твоим братьям войти.

Позволяю, конечно. Брови у Мелкого кого хочешь напугают. А «старшие братья» дружно разуваются (Мелкий аж зубами скрипит, когда видит чужие мужские туфли у входа), и так же дружно маршируют в гостиную, а там, не обращая внимания на забившегося в дальний угол господина Кима, усаживаются прямо на пол в строгом порядке (как на встрече с дядей — на его личном подворье). Что уже само по себе подозрительно. Либо они пришли меня на расправу забирать, либо с предложением низложить дядю, либо…

— Мы выражаем тебе глубочайшие соболезнования, Старшая Сестра, — торжественно говорит Красавчик. — В связи с неожиданной кончиной Отца Кенты. Позаботься о нас, Старшая Сестра Ямада Рин.

Кланники совершают низкий ритуальный поклон, а я… Первое, что едва не срывается с моего языка: «Это не я!», но мне на плечи ложатся прохладные ладони ками-невидимки.

«Цыц! — шипит он на ухо. — Завали хлебало, дура. И спроси, что случилось с дядюшкой».

Да что с ним могло случиться-то? Шлепнули его — вот и весь случай. Кто-то, но точно не я. И не надо быть великим детективом, чтобы представить, как все это выглядит со стороны. Не исключено, что я вчера была тем человеком, который последним видел дядю живым. За исключением той проститутки.

«Ну, не тупи, идиотки ты кусок, — рычит невидимый Сяомэй. — Спроси их о случившемся. Быстрее! Но чтобы не выглядело подозрительным».

— Братья, я не понимаю… — растерянно выдавливаю из себя я, хотя на самом деле всё я понимаю, только не до конца.

— Твой дядя этой ночью окочурился, — говорит Красавчик, которого «старшие братья», по всей вероятности, уполномочили вести переговоры с наследницей клана. — Помер он, конечно, как мужик, чего уж там, но как-то шибко подозрительно.

«Как мужик» — это значит в постели (а в дядином случае — в ванне) с женщиной. Чего и следовало ожидать в его возрасте.

— А девка что говорит? — спрашиваю.

— Ничо не говорит. Она плавала в ванне тоже мертвая. То ли он её сначала притопил, а потом склеил ласты, то ли когда Кента с копыт рухнул, то девку кто-то… следом отправил. Хрен его поймешь, что там на самом деле случилось.

В моей просторной, вызолоченной солнцем гостиной устанавливается тишина и только в углу тихо поскуливает господин Ким, уже нафантазировавший себе ужасов, почерпнутых в основном из гангстерских боевиков. А может и вправду ему язык отрезать потом? Шутка.

— Полицию вызвали?

— А как же! И пока они там обводят мелком тело Кенты и ковыряются в бумажках, мы к тебе рванули.