Дайити очаровательно смущается и розовеет гладко выбритыми щеками. Ну, какая лапочка!

— Вы правильно догадались, но подробности являются тайной следствия.

— То есть он не просто скопытился от повышенного кровяного давления в самый ответственный момент? — уточняю я.

— Если эксперт подтвердит мою догадку, то мы смело назовем это убийством, — отвечает легавый. — Итак, кто же мог желать смерти вашему дяде?

— Все подряд, — хмыкаю я.

Дядя Кента за 35 лет преступной активности нажил себе неисчислимое множество врагов. Примерно сто из них готовы остаток дней своих провести в тюрьме лишь бы изничтожить главу «Трилистника».

— А вы, Рин?

Тут есть о чем призадуматься.

— В первый раз я крикнула ему «Чтоб ты сдох, сука!» лет в четырнадцать, — припоминаю я. — До этого момента только думала. Но зато по многу раз на день.

— А кроме того, вам выгодна его смерть, как никому другому, госпожа Ямада. Вы ведь унаследуете всё его имущество и самое главное — главенство над «Трилистником».

И в эту секунду меня вдруг озаряет. Мысль прекрасная и соблазнительная пронзает мой мозг насквозь.

— Имущество… Недвижимое и движимое… О да!

Я себя практически не контролирую — мерзко хихикаю, потираю ладони и злобненько так скалюсь, производя на легавого, должно быть, не самое лучшее впечатление. Даже Мелкий на меня косится с подозрением.

Ну и пусть! Я ведь теперь стану хозяйкой Боко! Всё, сучий сын, ты попался!

Моя квартира просто создана для обысков — просторная, чистая, минималистично обставленная. Ищи не хочу, хоть вдоль, хоть поперек. Везде светло, всё видно. Никаких труднодоступных мест. Пусть-пусть ищут.

— Хозяйка, ты есть хочешь? — спрашивает Мелкий. — Давай я тебе кашу сделаю?

Каша у меня теперь стойко ассоциируется с проглотом-наперсточником. И так же упрямо не лезет в горло.

— Кстати, а где ронин? Не объявлялся? — интересуюсь я, словив себя на мыслях о Рё.

Мелкий плечами пожимает и смотрит на меня с подозрением. Спорим, он тоже подумал, что ронин мог запросто дядюшку пришить. Вот только зачем оно ему? Откровенно говоря, если бы я увидела хоть какую-то реальную пользу от смерти Кенты, я бы сама его давным-давно порешила. Но признаваться в этом я легавым не собираюсь.

Тем временем детективу звонят криминалисты из лаборатории. Очень не вовремя, потому что он только-только заикнулся о том, что пока заканчивать обыск.

— Вот как? Во всех образцах? А в крови?

И все же Хиро офигенный красавчик. Как у Чэня, с его-то протокольной физиономией, такой симпатичный сын получился? С другой стороны, кровь родная — не вода, детектив, поди, бабник редкостный. В свободное от службы время.

— Ищем все, что хоть отдаленно связано с таблетками — пустые блистеры, упаковки, рецепты, — приказывает легавый коллегам. — Не расслабляемся.

Вот это поворот!

— Так что же, его траванули?

Детектив недобро щурит свои прекрасные глаза. Подозревает, стало быть. Отравление, как известно, преступление женское.

— Могу я взглянуть на вашу аптечку, мисс Ямада?

— В ванной, возле зеркала.

Дайити возвращается разочарованным. Еще бы! Кроме аспирина, пластырей и прокладок там ничего нет.

— В тумбочке возле кровати — снотворное, — подсказываю я заботливо. — Там же рецепт от врача. Смотрите, не потеряйте.

И пока тот ходит проверять, из кедра выбирается Сяомэй.