— Леди, познакомьтесь с легендарным профессором Джейкобом Фишером.

— Вау, — произнесла одна блондинка. — Какой большой парень.

И, поскольку Бенедикт не мог быть ещё банальнее, он подмигнул и сказал:

— Дорогуша, ты даже не представляешь насколько.

Я подавил вздох, поздоровался и сел. Бенедикт флиртовал с ними, используя фразы-шаблоны, подобранные специально для этого бара:

— Это библиотека, так что абсолютно нормально забрать вас к себе домой.

— Оштрафуют ли меня, если я верну вас позже положенного срока?

Блондинкам нравилось. Я пытался подключиться к беседе, но я никогда не был силён в поверхностном стёбе. Лицо Натали продолжало всплывать передо мной. И я продолжал отгонять его. Мы заказали ещё выпивку. И ещё.

Спустя какое-то время, мы наткнулись на диваны рядом с бывшим детским разделом. Моя голова откинулась назад, и, возможно, я отрубился ненадолго. Я проснулся оттого, что одна из блондинок заговорила со мной. Я представился.

— Меня зовут Винди, — сказала она.

— Венди?

— Нет, Винди. В середине «и», а не «е», — произнесла она так, как будто говорила это миллион раз, хотя догадываюсь, так и было.

— Как в песне? — спросил я.

Казалось, она была удивлена.

— Ты знаешь эту песню? Ты выглядишь моложе.

— «Каждый знает, что это Винди», — пропел я, а потом добавил: — Мой отец любил «The Association».

И на удивление беседа перетекла в серьёзный разговор. Винди было тридцать один, и она работала кассиром в банке, но училась в общественном колледже неподалёку на медсестру педиатрии. Это была работа её мечты. Она ухаживала за своим братом-инвалидом.

— У Алекса церебральный паралич, — сказала Винди, показывая фотографию брата в инвалидной коляске. Лицо мальчика сияло. Я внимательно рассматривал его, как будто доброта могла сойти с фотографии и стать частью меня. Винди увидела это, кивнула и с нежностью в голосе сказала:

— Он свет моей жизни.

Прошёл час. Может быть, два. Винди и я всё разговаривали. В течение такой ночи всегда наступает такое время, когда вы понимаете точно, гм, завершите ли вы сделку (или, если придерживаться библиотечных метафор, пробьёте ли свой читательский билет) или нет. Сейчас было такое время, и было очевидно, что ответ — да.

Дамы пошли попудрить носики. Я размяк от алкоголя. И часть меня спрашивала, смогу ли я сегодня что-либо. Но большую часть вообще ничего не заботило.

— Знаешь, что мне в них нравится? — указал Бенедикт на книжные полки.

— Они уложены. Понимаешь? Библиотека, книги, уложены?

Я застонал вслух.

— Думаю, что меня сейчас стошнит.

— Забавно. Кстати, где ты был прошлой ночью?

— Разве я тебе не рассказывал?

— Нет.

— Я был в Вермонте. В старой усадьбе Натали.

Он повернулся ко мне.

— Зачем?

Странно, но когда Бенедикт выпивал и начинал говорить много, появлялся лёгкий британский акцент. Предполагаю, что он остался со школьных дней. Чем больше он пил, тем сильнее был заметен акцент.

— Чтобы получить ответ.

— Получил?

— Ага.

— Рассказывай.

— Первое, — поднял я один палец. — Никто не знает, кто такая Натали.

— Второе, — другой палец. — Никто не знает, кто я.

— Третье, — я показал третий палец. — В часовне нет никаких записей о свадьбе Натали.