— — А как реагировали люди?

— — По‑моему, больше всего их поразило то, что белый человек у всех на глазах нарушает установленные правила и это ему сходит с рук. Много говорить я не стал, а только твердил, что «грядет Учитель», и всячески разукрашивал эту тему разными красивыми словами. Говорил, что они должны быть паиньками и не бояться, ибо Учитель грядет, чтобы накормить голодных, исцелить больных и утешить страждущих.

— — Хм‑м‑м ( Значит, вы надавали обещаний, и нам теперь придется их выполнять.

— — Я как раз к этому подхожу, командир. Мне кажется, мы должны срочно открыть в Денвере свой филиал.

— — У нас слишком мало людей, чтобы открывать филиалы.

— — Разве? Не хотел бы с вами спорить, только я не представляю себе, как мы сможем навербовать себе последователей, если не отправимся к ним сами. Сейчас они вполне к этому готовы: будьте уверены, что каждый белый человек в Денвере уже слышал про старика с нимбом — не забудьте про нимб, командир! — который говорил проповедь на рынке, и азиаты его не трогали. Да они будут сбегаться к нам толпами!

— — Может быть, вы и правы (

— — Думаю, что прав. Согласен, мы не можем послать туда никого из основного персонала Цитадели. Но вот что можно сделать. Мы с Алексом пойдем в город. подыщем подходящее здание и начнем службы. На первых порах можно будет обходиться излучателями, вмонтированными в посохи, а потом Шир отделает нам интерьер и установит стационарный излучатель в алтаре. Как только дело наладится, я оставлю там Алекса — и он станет нашим миссионером в Денвере.

Пока Ардмор беседовал с Томасом, в кабинете понемногу собрались все остальные. Ардмор повернулся к Алексу Хау.

— — Что вы на это скажете. Хау? Сможете изображать из себя священника, говорить проповеди, организовывать благотворительность и все такое?

Горец ответил не сразу.

— — Я думаю, майор, мне бы лучше остаться при прежнем занятии.

— — Да тут нет ничего трудного, — настаивал Ардмор. — Проповеди для вас можем писать мы с Томасом. Все, что от вас потребуется. — это не болтать лишнего, глядеть в оба и всех подходящих людей заманивать сюда для вербовки.

— — Дело не в проповедях, майор. Проповедь я сказать могу, когда‑то в молодости сам был проповедником. Но только мне совесть не позволит распространять эту липовую религию. Я знаю, цель у вас благородная, и я согласился быть с вами. но лучше уж я останусь при кухне.

Ардмор задумался, а потом очень серьезно ответил.

— — Алекс, я, кажется, вас понимаю. Я никого не хочу заставлять действовать против совести. Мы бы не пошли на то, чтобы создавать видимость церкви, если бы могли сражаться за Соединенные Штаты как‑нибудь иначе. Неужели ваша вера запрещает вам сражаться за свою страну?

— — Нет, не запрещает.

— — Главной вашей обязанностью в качестве священника будет помогать беспомощным людям. Неужели это не соответствует вашей вере?

— — Конечно, соответствует. Потому‑то я и не могу это делать во имя ложного бога.

— — Но разве это ложный бог? Или вы считаете, что Господу не все равно, каким именем вы его называете, если вы делаете то, что ему угодно? Имейте в виду, — добавил он поспешно, — я не говорю, что этот так называемый храм, который мы тут построили, можно считать храмом истинного Бога. Но разве то, что вы чувствуете в своем сердце, когда поклоняетесь Богу, не важнее, чем слова и обряды, которыми вы при этом пользуетесь?

— — Все это верно, майор, то, что вы говорите, — святая правда, только мне это что‑то не по душе.