— — Да нет, зачем? Конечно, должен быть какой‑то переходный период, когда страной будут управлять военные, пока мы не разыщем всех членов правительства, кто остался в живых, и не организуем всеобщие выборы. Думаю, это будет несложно: ведь мы будем действовать через местных священников.

Кэлхун высоко поднял брови.

— — И вы, мой милый, в самом деле хотите сказать, что всерьез намерены вернуться к этим давно устаревшим формам — выборам и всему прочему?

Ардмор ответил ему непонимающим взглядом.

— — А что вы предлагаете?

— — Но это же очевидно. Нам представляется уникальная возможность разом покончить со всеми прежними глупостями и ввести подлинно научный образ правления — власть человека, который будет избран за его ум и научную подготовку, а не за умение заигрывать с безграмотной толпой.

— — Вы говорите о диктатуре? А где же мне найти такого человека? — спросил Ардмор с напускной мягкостью, не предвещавшей ничего хорошего.

Кэлхун не ответил, но весь его самодовольный вид говорил о том, что, по его мнению, долго искать нужного человека не придется.

Ардмор притворился, что не заметил проявленной Кэлхуном готовности служить нации.

— — Но дело не в этом, — заявил он, больше не скрывая возмущения. — Полковник Кэлхун, мне очень жаль, что приходится напоминать вам о вашем долге, но имейте в виду — мы с вами люди военные. А военные не должны совать нос в политику. Свой офицерский чин мы получили на основании Конституции, и наш единственный долг — служить этой Конституции. Если народ Соединенных Штатов пожелает изменить форму правления, он нам об этом сообщит! А пока — у меня есть свои обязанности, у вас свои, вот и выполняйте их.

Кэлхун, казалось, собирался разразиться речью, но Ардмор оборвал его:

— — Это все. Выполняйте приказ, сэр! Кэлхун круто повернулся и пошел прочь. Ардмор вызвал своего начальника разведки.

— — Томас, — сказал он, — я поручаю вам самым тщательным образом, но осторожно следить за всеми действиями полковника Кэлхуна.

— — Будет сделано, сэр.

— — Все воздушные машины вернулись, сэр.

— — Хорошо. Сколько всего доставлено?

— — Минутку, сэр. На каждую машину пришлось примерно по шесть вылетов, значит, если считать и этот последний ( м‑м‑м ( девять и два — одиннадцать ( всео семьдесят один пленный за шестьдесят восемь вылетов.

— — Потери есть?

— — Только у азиатов, всего (

— — Черт возьми, это меня не интересует! У нас!

— — У нас потерь нет, майор. Один из наших сломал руку — свалился с лестницы в темноте.

— — Ну, это не так страшно. Скоро начнут поступать сообщения с мест о демонстрациях — во всяком случае, с восточного побережья. Сразу дайте мне знать.

— — Будет сделано.

— — И пришлите ко мне, пожалуйста, ординарца, я скажу ему, чтобы принес таблеток кофеина. Сами тоже примите — день будет нелегкий.

— — Хорошая мысль, майор.

И адъютант вышел.

В шестидесяти восьми городах по всей стране полным ходом шла подготовка к демонстрациям, которые составляли второй этап плана дезорганизации по варианту 4.

Священник храма в Оклахома‑Сити поручил важную часть работы двум своим местным помощникам — водителю такси Патрику Минковски и оптовому торговцу Джеку В. Смиту. Они были заняты тем, что прилаживали железные кандалы на ноги Голоса Кулака — наместника Паназиатской Империи в Оклахома‑Сити. Обнаженное безжизненное тело паназиата было распростерто на длинном рабочем столе в мастерской, расположенной под храмом.