– Ну хорошо. – Рыжий затрясся как от удачной шутки. – Можете посчитать и эту, сломанную. Тогда будет три.

– Сломанную?

– Сгоревшую.

– Сгоревшую?

– Ну, которая взорванная.

– Взорванная?

– Ну да. Там, возле моста. Она там стоит взорванная. Если хотите, можете и ее посчитать. Но вообще‑то их две.

Если учесть, что в это время Леван жил в доме на набережной Москвы‑реки и регулярно ездил и по мосту, и под мостом...

Короче говоря, Леван купил рыжего за пятьсот долларов в Ярославле. И никогда не жалел об этом.

Рыжий тоже не жаловался.

4

Знакомые Левана – серьезные люди – поначалу косились на рыжего и при случае осторожно намекали Левану, что он учудил нечто уж совсем запредельное... Однако Леван на мнение знакомых наплевал, и постепенно на рыжего Мишу перестали обращать внимание, посчитав это экстравагантной причудой человека, у которого в этой жизни было почти все; и если он предпочел видеть в своем сопровождении не модель, не модную актрису и не смазливого референта, то это было его, Левана, личное дело.

Рыжий между тем делал свое дело, а именно молча следовал за Леваном, куда бы тот ни отправлялся; улыбался своей неуверенной улыбкой, дрожа уголками губ, словно боясь получить за эту улыбку по физиономии.

Время от времени рыжий «срабатывал» – то есть ощущал затаившуюся за десять минут вперед или за сто метров впереди опасность. Каждый раз Леван больше пугался не самого факта опасности, а реакции рыжего – тот бледнел, на лбу выступал пот, его бил озноб, иногда он терял сознание... Но такая сильная реакция была лучшей гарантией, что рыжий не ошибся и угроза реальна.

Пушок, который чуть лучше других был осведомлен о подлинной роли рыжего в жизни Левана, как‑то предложил боссу показать рыжего врачам – пусть те посмотрят и разберутся, что с ним такое. Однако Леван наотрез отказался, и это был подход прагматика – если вещь работает, зачем ее разбирать и копаться в устройстве грязными некомпетентными пальцами? Вот если сломается, тогда и будем забираться внутрь.

За последовавшие четыре года Леван счастливо избежал нескольких покушений и более мелких неприятностей – судьба с рыжими редеющими волосами заботливо хранила его. Рыжий «среагировал» и в Дагомысе, причем так, что до смерти напугал не только Левана, но и еще кое‑кого.

Потом Левану пришлось срочно убраться из страны, и впервые за последнее время он оказался без рыжего за спиной: у того не было ни то что загранпаспорта, но и паспорта обычного, а Леван как‑то об этом раньше и не задумывался. В комфортно‑упитанной Германии Леван внезапно почувствовал себя без рыжего, словно без какой‑то важной части тела, и решил вывезти своего ангела‑хранителя из России.

Но тут вдруг объявилась дочь Генерала, и все это привело Левана к машине «Скорой помощи», стоящей возле подмосковного пансионата. Врачи и охрана настойчиво уговаривали Левана самого поехать в больницу, однако тот отмахивался от радетелей его здоровья, как от надоедливых мошек, и все смотрел на рыжего, который послушно вытянулся на носилках внутри машины и с интересом наблюдал за суетящимися санитарами.

– Все будет хорошо, – уговаривал Леван рыжего, и тот не возражал. – Врачи разберутся... Да и сегодня у тебя не очень сильный приступ был... Выкрутишься.

Если бы Леван находился в более уравновешенном состоянии, он, наверное, задался бы вопросом: а почему у рыжего был не очень сильный приступ? Ведь опасность для Левана была прямая и очень близкая – этот гад стрелял метров с пятнадцати и каким‑то чудом не убил Левана, а лишь поцарапал. Все могло быть и хуже, о чем недвусмысленно напоминал труп Гриба, накрытый с головой. Точнее, с тем, что от нее осталось.