Мобильник Морозовой прозвенел «Полетом Валькирий», и она приложила трубку к уху.

– Да? Что ты говоришь... Пусть зайдет сюда.

– Кто там? – спросил Лапшин.

– Отец заложницы. Увидел по телевизору, позвонил дочери, та не отвечает, он приехал сюда. Давай хотя бы выясним, кто она такая, как здесь оказалась... Может, есть какие‑то связи с Маятником.

– Если отец об этом что‑нибудь знает...

– Именно. – Морозова подошла к стойке администратора и, сверяясь с цифрами на листке бумаги, набрала номер. – Але, шестой этаж? Мальчики, позовите мне Жору. У вас там один Жора, его и позовите. Он по молодости, когда нервничал на допросах у ментов, раскачивался из стороны в сторону, вот его и прозвали Маятник. Вот мне его. Старая знакомая... Здравствуй, Жора. Это твой постоянный психотерапевт. Морозова. Какого черта ты делаешь? Ты уже месяц назад должен быть в Латинской Америке! Что ты за цирк тут устраиваешь?! Я понимаю. Но теперь ты черта с два отсюда просто так выйдешь, потому что на твою стрельбу сбежался полк спецназа, и они теперь просто так не уйдут. Они хотят тебя порвать. Что я? Я не могу разогнать целый полк спецназа. Даже в мои лучшие годы я бы не смогла этого сделать. А сейчас я обычная женщина средних лет, у меня пониженное давление, больная спина и куча комплексов по поводу личной жизни. И ты хочешь, чтобы я тебя спасала? Почему я должна это делать? Подожди, пожалуйста, не ори. Не ори, я тебе говорю. Подумай пока над моим вопросом, а я минут через пять‑десять к тебе поднимусь, и уже тогда ты мне ответишь. Идет? Кстати, может, ты отпустишь девушку? Да не ори ты, не ори. Через десять минут. Все. Конец связи.

Она повесила трубку и посмотрела на Лапшина.

– Он не отпустит заложницу. И еще он орет, так что у меня уши закладывает. Он на взводе, Лапша. Что‑то с ним нехорошее происходит. Что‑то не то.

– Это отец заложницы, – сказал Лапшин, указав в глубь холла, где почти у самых дверей, рядом с Исой стоял высокий худой мужчина в плаще. – Поговоришь с ним?

– Попробую.

Они подошли к дверям.

– Вы отец той девушки, которая?..

– Она жила в этой гостинице... Я увидел по телевизору, что тут такие дела... Позвонил ей, но она не ответила. Я приехал сюда, искал ее среди эвакуированных... Ее там нет.

– И вы думаете, что она там?

– Где же ей еще быть?

– Хорошо, будьте неподалеку. Наберитесь терпения...

– Я понимаю, понимаю. Я сам из милиции.

– Вот как?

– Да, я майор милиции. Моя фамилия Афанасьев. Дочь зовут Настя. Она только вчера вернулась в город.

– То есть. – Морозова прошла за стойку администратора, включила компьютер и поманила пальцем Ису. – Нам надо здесь искать Анастасию Афанасьеву...

– Нет, у нее фамилия матери. Анастасия Мироненко.

– Иса, поищи в данных, – сказала Морозова. – Мироненко Анастасия. Мироненко... Настя... А где я могла раньше слышать это имя?

3

Прождав в засаде тридцать шесть часов и не дождавшись ровным счетом ничего и никого, Бондарев понял, что лопухнулся: Гриша Крестинский так и не пришел в назначенное место.

Бондарев выругался, потянулся так, что затрещали кости, и снова выругался. Куча времени была потрачена впустую. Нет, все надо делать самому, напрямую. Это рискованно, но по крайней мере это экономит время.

Он вышел на улицу и обнаружил, что уже то ли поздний вечер, то ли ночь. Как обычно, шел мелкий холодный дождь. Бондарев в очередной раз и без всякой надежды набрал номер Дворникова, но абонент традиционно не отозвался.