«Вот именно», – подумал Бондарев.

– Странная какая‑то история, – бубнила она им в спину. – Я в каком‑то кино такое видела...

– Это не из кино, – назидательно проговорил Бондарев. – Это жизнь. К сожалению.

– Да, да... Подождите.

– Что? – Бондарев остановился на пороге, едва не шагнув в поспешно распахнутую мужем Марины дверь. Алексей тоже кинулся назад из коридора и наткнулся на спину Бондарева.

– Может быть, кофе?

Муж тяжело вздохнул.

– Нет, спасибо, – сказал Бондарев. – У нас еще дела.

Он развернулся и подтолкнул Белова в сторону лифта, приговаривая:

– Шагай, шагай... Чудес не бывает. Опять мимо цели. У нас все‑таки еще осталась одна Великанова под вопросом и три совсем неизвестные Великановы. Есть чем заняться...

– Я просто тоже видел кино...

– Поздравляю.

– ...Там тоже на одну девушку напали. Так у нее потом было что‑то типа блокировки памяти. То есть она не помнила, что на нее напали. Загнала неприятное воспоминание куда‑то в угол и...

– К нам это какое отношение имеет?

– Наша Великанова тоже могла блокировать себе...

– Могла. Но потому и надо расспрашивать про остальные детали – про бабушку, про дом... И тут ничего не совпадает. Ничего.

– Ничего, – нехотя согласился Алексей.

И тут со стороны квартиры Рахматуллиных раздалось:

– Подождите!

– Что это она? – вздрогнул Алексей.

– Пирожков тебе в дорогу несет, – съязвил Бондарев, ставя ногу между дверей лифта. – Раз уж мы на кофе не остаемся...

Но никаких пирожков в руках Марины не было.

2

– Знаете, – начала она говорить быстро и очень серьезно. – Я сразу‑то не сообразила... Спросонья. Вчера весь день в машине, в дороге. Голова чугунная...

Бондарев понимающе кивал, не убирая ногу из лифта.

– Вы мне эту историю рассказали – девочка, бабушка, мужчина с ножом...

Бондарев кивал.

– Я думаю – что‑то знакомое. Слышала эту историю где‑то. Или видела. Я подумала сначала – в кино видела. В сериале каком‑то... А потом поняла – это не кино. Это на самом деле было.

Бондарев подумал и убрал ногу. Дверцы лифта захлопнулись, и кабина с шумом пошла вниз.

– На самом деле? – переспросил он.

– На самом деле. Только не со мной.

– Не с вами? А с кем?

– С Настей Мироненко. Мы с ней в одном классе учились.

Бондарев нахмурился.

– Что за Настя? И что именно с ней случилось?

– Моя одноклассница, Настя Мироненко. Она мне ничего про это не рассказывала, но вот моя мама тогда, давно, говорила, что у Насти убили бабушку. Она привела Настю из школы, а дома их подстерегал какой‑то мужик с ножом. И он убил Настину бабушку. А сама Настя сумела убежать... Или еще как‑то спаслась, точно не помню.

– Когда это было? Примерно?

– Я не знаю... Давно. Может, в девяносто втором году, как вы и сказали. Во всяком случае, когда мне мама эту историю рассказала, мне уже лет пятнадцать было. Примерно.

– Примерно, – повторил Бондарев. – Ладно. А что, сама Настя вам никогда ничего об этом не рассказывала?

– Она не рассказывала, а мама мне запретила расспрашивать. Потому что... Ну, сами понимаете.

– Понимаю, – сказал Бондарев. Он посмотрел на Белова, тот выглядел растерянным, и Бондарев знал, что и сам, наверное, выглядит точно так же.