Он потрясение смотрел на девушку, которая поднялась из‑за стола, чтобы приветствовать его. Красавица оказала парализующее действие не только на де Граафа, но и на всех мужчин за ближайшими столиками. И это было вполне объяснимо. Девушка была среднего роста, с прекрасной фигурой, в длинном, доходившем ей до середины лодыжек, сером шелковом платье и без всяких украшений. Драгоценности были излишни – на них все равно бы никто не обратил внимания. Внимание привлекало классическое совершенство черт, которое только усиливалось чуть косеньким зубиком, который был виден, когда красавица улыбалась, а улыбалась она почти все время. Эта девушка не была жеманной и пустоголовой соискательницей титула «Мисс Вселенная» или стандартной красоткой, сошедшей с голливудского конвейера. Точеные черты и изящная фигура лишь подчеркивали в ней характер и интеллект. У незнакомки были блестящие рыжевато‑каштановые волосы, большие золотисто‑зеленые глаза и обворожительная улыбка. Так или иначе, но полковника она обворожила. Ван Эффен прочистил горло.

– Полковник де Грааф, позвольте представить вам мисс Мейджер. Мисс Анну Мейджер.

– Очень приятно, очень приятно. – Де Грааф схватил ее протянутую руку в обе своих и энергично затряс. – Мой мальчик, тебя можно поздравить. Где только ты нашел это поразительное создание?

– Нет ничего проще, сэр. Достаточно просто выйти на темные улицы Амстердама, протянуть руку – и вот она!

– Да, да, конечно. Естественно. – Полковник сам не знал, что он говорит.

Наконец де Грааф понял, что, не сознавая того, непростительно долго держит руку девушки. Полковник неохотно отпустил руку красавицы.

– Замечательно. Совершенно замечательно. – Он не сказал, что именно находит замечательным. – Не может быть, чтобы вы жили в этом городе. Лишь немногое, моя дорогая, ускользает от глаз шефа полиции. Если бы вы здесь жили, я бы не мог вас не знать.

– Я из Роттердама.

– Ну, это не ваша вина. Питер, я не колеблясь скажу, что в Амстердаме нет более потрясающей красавицы. – Он заговорил тише. – Мне следовало бы сказать, что эта юная леди самая красивая женщина в этом городе, но у меня есть жена и дочери, а в этих ресторанах столько ушей. Вы, должно быть, одного возраста с

одной из моих дочерей. Могу я спросить, сколько вам лет?

– Ты уж извини полковника, – вмешался ван Эффен. – Полицейские обожают задавать вопросы. Некоторые" вообще не могут остановиться.

Пока ван Эффен говорил, девушка улыбалась де Граафу и не обращала внимания на слова лейтенанта. Можно было подумать, что он обращается к стене.

– Двадцать семь, – ответила она.

– Двадцать семь – это возраст моей старшей дочери. И все еще мисс Анна Мейджер. Юное поколение голландцев заслуживает презрения – они убогие, отсталые, непредприимчивые. – Де Грааф посмотрел на ван Эффена с таким видом, словно тот символизировал все убожество юного поколения голландцев, потом снова посмотрел на девушку. – Странно. Я никогда вас не видел, но ваш голос кажется мне смутно знакомым.

Полковник посмотрел на ван Эффена и слегка нахмурился.

– Я с нетерпением жду нашего совместного ужина, но... Питер, нам нужно обсудить пару дел наедине.

– Конечно, сэр. Но когда вы предлагали встретиться в семь часов, вы не говорили, что мне нельзя будет присутствовать при вашем разговоре.

– Простите, не понял? Девушка сказала:

– Полковник!

– Да, моя дорогая?

– Вы действительно считаете, что я развратная щлюха, ведьмам и представляю собой отвратительное зрелище? Или вы просто не доверяете мне и поэтому хотите поговорить с Питером наедине?

Полковник сделал шаг вперед, схватил девушку за плечи, потом одной рукой махнул проходившему официанту.