она гуляла бы по берегу с Йодой.

   Настоящая Эбби рискнула бы даже встать на роликовые коньки и прокатиться по

аллее, соревнуясь в скорости с

пролетающими над головой чайками.

   - Джек?

   Еще до того как вопрос слетел с языка, сердце ее гулко бухнуло о ребра. Джек,

любовавшийся шкатулкой, весь обратился

в слух.

   - Если твое предложение еще в силе...

   Эбби не успела закончить фразу, как он с восторгом и нежностью заключил ее в

объятия и обнимал так, словно не

собирался никогда отпускать.

   - Да! Да! Разумеется, в силе. - Джек чуть отстранился и посмотрел ей в глаза.

- И я не буду возражать, если ты

станешь отчаянно торговаться по поводу начального жалованья, потому что сам

видел, как ты за несколько последних дней

повысила свою квалификацию в изготовлении десертов.

   Эбби рассмеялась:

   - Ты не думаешь, что шоколадный мусс в шоколадной розетке будет восхитителен?

То есть если мы собираемся кормить

клиентов рыбой и прочей полезной пищей, то на десерт их надо угостить чем-то

очень изысканным.

   - Я с тобой более чем согласен. А что касается изысканности... - Он взял

шоколадную шкатулку, достал трюфель и

поднес к ее губам. - Эбби, пора попробовать собственное изделие.

   Тонкая шоколадная скорлупка треснула, и обнажилась сочная мягкая начинка из

сливок, масла, белого шоколада и

лаймового сока.

   - По-моему, это даже вкуснее тех, что я покупала в Чикаго, - успела

произнести она прежде, чем Джек закрыл ей рот

поцелуем.

   "В Чикаго, - думал Джек, целуя ее. - Она сказала "в Чикаго", а не "дома", это

кое-что значит. Даст Бог, скоро Эбби

станет говорить об этом приморском городке как о доме".

   Он знал, что должен пойти ва-банк этим вечером. Этим субботним вечером,

потому что у Эбби был билет на утренний

десятичасовой рейс - без посадки до Чикаго. Джек не мог избавиться от

предчувствия, что если завтра позволит ей

подняться на борт этого самолета, то они больше никогда не увидятся. И Эбби сама

себя, истинную, уже никогда не увидит.

Так что предстояла решающая битва.

   Джек был знаком с этой женщиной ровно неделю, с того субботнего утра, когда

увидел ее на берегу склонившейся над

промокшей до нитки несчастной кошечкой, до нынешнего воскресного вечера, когда

Эбби превратилась в светящуюся от

счастья победительницу шоколадного конкурса.

   Она не отдавала себе отчета в том, как хороша сейчас. И это рвало ему сердце.

Потому что Джек был твердо убежден:

человеку нужен свободный полет, чтобы найти свою судьбу. А то, что Эбби Шеридан

- его судьба, он понял в первый же

миг, когда там, на берегу, женщина подняла на него свои серые, полные

сострадания глаза.

   Джек попытался вложить в этот поцелуй всю силу своего чувства. Эбби дрожала в

его объятиях, такую же дрожь он

ощущал и в своем теле. Благодаря этой женщине ему казалось, что он светится

изнутри; он испытывал полное смирение,

желание встать перед Эбби на колени. Опуская ее на кровать, Джек молил Бога,

чтобы и она чувствовала то же самое.

   Интуиция подсказывала, что так оно и есть, и подсказывала, что на этот раз

Джек может действовать более решительно,

потому что Эбби ему доверяет. Теперь он может позволить себе больше, быть более

эротичным, изобретательным -

перечень того, чем он хотел осчастливить ее, был бесконечен, как - он надеялся -

и время, которое открывалось у них

впереди.