Грей почти засмеялся, но покачал головой.

— Вы пытаетесь отвлечь меня от обсуждаемого вопроса.

— Нет, — сказал Фрейзер задумчиво, — думаю, я пытаюсь показать вам, что независимо от стремления человека поступать правильно, результат может быть оказаться совсем не тем, чего он желал или ожидал. И это можно считать основанием для сожаления. Иногда очень глубокого сожаления, — добавил он более мягко, — но не вечной вины. И потому мы должны отдаться на милость Божию, и надеяться получить Его прощение.

— А вы опираетесь на собственный опыт. — Грей не хотел, чтобы это замечание прозвучало так веско, но так оно и получилось. Фрейзер издал протяжный выдох через свой длинный шотландский нос.

— Вы правы, — сказал он после минутного молчания. Он вздохнул еще раз. — Когда я был лэрдом в Лаллиброхе, один из арендаторов пришел просить моей помощи. Это была старая женщина, она беспокоилась за одного из своих внуков. Его отец часто бьет мальчика без вины, сказала она, и она была уверена, что однажды убьет совсем. Не возьму ли я его конюхом к себе в дом? Я согласился. Но когда я заговорил с его отцом, он не согласился и упрекнул меня за то, что я вмешиваюсь в его дела с сыном. — он снова вздохнул. — Я был молод и глуп. Я ударил его. Вернее… я его побил, и он уступил мне. Я забрал паренька. Его звали Робби, Робби Макнаб. — Грей хмыкнул, но ничего не сказал. — Ну, Ронни, так звали отца, Ронни Макнаб было его имя, предал меня англичанам из обиды и гнева; я был арестован и доставлен в английскую тюрьму. Я… бежал… — Он поколебался, словно решал, стоил ли сказать больше, но решил идти дальше. — Позже, когда я вернулся в Лаллиброх в первые дни восстания, я узнал, что дом Макнаба сгорел, а сам он задохнулся в дыму.

— Я так понимаю, не случайно?

Фрейзер покачал головой, это движение было едва заметно в тени вязовой аллеи, они уже были в восточной стороне парка.

— Нет, — тихо сказал он. — Это сделали другие мои арендаторы, потому что они знали, кто предал меня. Они исполнили то, что считали своим долгом перед лэрдом. И все это привело к смерти, а я ничего не мог изменить.

Их шаги стали мягче, когда они пошли медленнее.

— Я учту это, — наконец Грей успокоился. — А что стало с мальчиком? С Робби?

Одно широкое плечо приподнялось.

— Он жил в моем доме вместе со своей матерью. Потом… моя сестра написала, что он решил отправиться на юг искать работу; в горах для молодого человека ничего не было, можно было вступить в армию, что он и сделал.

Осмелев, Грей коснулся руки Джейми, очень мягко.

— Вы сказали, что человек не может предвидеть последствия своих поступков. Но в данном случае, я могу показать вам одно из них.

— Что? — Фрейзер ответил резко то ли от прикосновения Грея, то ли от его слов, но он не отступил.

— Робби Макнаб. Я знаю, что с ним сталось. Я видел его в последний раз в Лондоне и присутствовал на его бракосочетании. — он воздержался от упоминания невесты Роба, той самой Несси, не зная, как католики относятся к проституции. Вдруг они в этом вопросе так же строги и нетерпимы как шотландские пресвитериане.

Рука Фрейзера опустилась лорду Джону на предплечье, сильно напугав Грея.

— Вы знаете, где он? — голос Фрейзера доказывал его волнение. — Можете мне сказать, где его найти?

Грей спешно копался в памяти, пытаясь вспомнить слова Агнес: мой новый дом… конец О'Бриджерс-стрит… миссис Донохью…

— Да, — сказал он, воспрянув духом.