Как и раньше, хозяин ждал их у входа в квартиру. Он либо спал в шортах, либо успел натянуть их, пока полицейские поднимались по лестнице. Вместо прошлой снисходительной ухмылки Шарплз старался сдержать нервную улыбку.

На этот раз По не видел причин быть милым. Он не уйдет, пока Шарплз не расскажет ему все.

– Информация, которую вы скрываете, стала частью расследования убийства.

– Я не скрываю…

– Хватит! – рявкнул По. – Я на этой работе уже пятнадцать лет и худшего лжеца еще не видел.

– Как вы смеете!

– А так, – По не успел понять, шокирован Шарплз переменой тона или тем, что кто-то ему не верит. – Можешь сколько угодно притворяться возмущенным, Фрэнки, я собираюсь арестовать тебя за помощь преступнику и воспрепятствование правосудию. – Прежде чем Шарплз успел возразить, он добавил: – На данном этапе ты единственный связан с этим делом, а еще мы знаем, что ты лжешь. Так что я официально заявляю, что теперь ты считаешься подозреваемым в пяти убийствах. Как минимум, ты будешь осужден за соучастие.

Это была полная чушь, но По рассчитывал, что знает законы лучше, чем Шарплз.

– Одевайся, идешь со мной.

Теперь Шарплза трясло. В его глазах стояли слезы. По оглядел комнату. Накануне вечером тот работал над книгой. Или, по крайней мере, хотел создать такое впечатление. Рядом с ноутбуком лежала аккуратная стопка бумаги. Это была его рукопись – как отметил По, ее нарочно положили так, чтобы ее увидел каждый посетитель; в ней было около семидесяти страниц. Он взял титульный лист с надписью: «Возрастающая роль философии в уменьшающемся мире».

– Хороший компьютер, мистер Шарплз, – сказала Брэдшоу, глядя на его ноутбук «Эппл». – Лучшая модель в линейке.

Пока они обсуждали компьютеры, По разглядывал дорогую обстановку дорогой квартиры в дорогой части города. По еще с прошлого раза хотел спросить Шарплза – как выпускник факультета философии, чьи работы нигде не печатаются, мог позволить себе такое жилье.

– Как ты все это оплатил, Шарплз?

Тот уткнулся глазами в пол.

– Я могу вызвать сюда финансового криминалиста, это дело нескольких часов. Здесь прошерстят все. Я говорю буквально – абсолютно все. Гораздо лучше, если ты сейчас сам мне все скажешь.

Шарплз что-то пробормотал, но слишком тихо, чтобы По смог понять.

Зато Брэдшоу расслышала:

– Он сказал, что забрал что-то у трупа.

По кивнул.

– Что бы это могло быть?

– Часы, – прохрипел Шарплз.

По не был знатоком моды, но даже он знал, что часы бывают невероятно дорогими.

– Марка и модель?

– «Брейтлинг-765», 1962 года. Наверно, ремешок порвался, когда я случайно вывалил тело на Дерека. Я без задней мысли сунул их в карман.

– Для надежности. Чтобы они не потерялись.

– Да.

– И что, ты забыл, что они остались у тебя?

– Да, забыл. Когда я их обнаружил, то испугался, что полиция решит, что я их украл.

– Представляю, – сказал По. – Так где же они?

У Шарплза не было ответа. По подозревал, что он их продал. Тот продолжал пялиться в пол.

– Я сказал…

– У меня их больше нет!

– Мне нужен серийный номер и фотографии, – сказал По. Он повернулся к Брэдшоу: это был способ мгновенно проверить данные в интернете. Она уже уткнулась в телефон.

– Ценность? – спросил ее По.

– Модель «Брейтлинг» 1962 года стоит примерно десять тысяч фунтов, По, – ответила она.