Мышатник загадочно заулыбался, но ничего не сказал.

Слинкур нахмурился, затем зашептал еще тише:

— Правда, я слышал историю о том, что Хисвет уже преподносила дар отца Хисвина Глипкерио, чтобы купить его покровительство..

Фафхрд допытался опять погладить, котенка, с небольшим успехом, чем, чтобы прогнать его под мачту, и обернулся при этом — Почему? Ведь Хисвет только ребенок — сказал он почти с упреком — немного чопорная и красивая барышня. Я не знаю Тлипкерио, он кажется декадентом.

Это слово не было оскорблением в Ланкмаре.

— Но несомненно, Меарл Северный, хотя и лесной человек, любит только блистательных, смелых и совершенных женщин.

— По-твоему, без сомнений? — заметил Мышатник.

Он смотрел на Фафхрда через полуприкрытые веки.

— Разве можно торговать похожей на ребенка женщиной?

Фафхрд мигнул, словно Мышатник толкнул его в бок. Затем он пожал плечами и медленно сказал:

— Что особенного в этих крысах?

— В большинстве случаев — сказал с отвращением Слинур — они изображают людей. Хисвет научила их танцевать под музыку, пить из чашек, держать маленькие копья и шпаги и даже фехтовать. Я не видел этого и не имею желания.

У Мышатника возникла воображаемая картина. Он представил себя маленьким, как крыса, дерущимся с крысами, вокруг шеи и запястий которых висели кружева, скользящим по запутанным туннелям их подземных городов, ставшим большим знатоком сыра и копченого мяса, возможно добивающимся королевы крыс и захваченным врасплох ее мужем, королем крыс, сражающимся с ним в темноте на кинжалах.

Затем он заметил, что одна из белых крыс внимательно смотрит на него через серебряные прутья холодными нечеловеческими голубыми глазами, и внезапно его фантазия вообще не показалась ему удивительной. Он задрожал в солнечном свете.

Слинур сказал:

— Нехорошо, когда животные стараются стать людьми.

Хозяин «Скуинда» мрачно вглядывался в молчании в белых аристократов.

— Вы когда-нибудь слышали легенду о… — нерешительно начал он.

Затем он внезапно оборвал себя, тряхнув своей головой, словно решив, что он сказал и так много.

— Парус! — слабо донесся крик из «вороньего» гнезда — Черный парус с наветренной стороны!

— Какой корабль? — закричал Слинур.

— Я не знаю, капитан. Я вижу только верх паруса.

— Наблюдай, парень! — приказал Слинур.

— Я наблюдаю, капитан.

Слинур прошел к правому борту судна и обратно.

— Паруса Моварла зеленые — задумчиво сказал Фафхрд.

Слинур кивнул.

— Ильмарские — белые, пиратов — красные, главным образом. Ланкмарские паруса однажды были черными, но сейчас этот цвет предназначен только для похоронных барж, и они никогда не рисковали оказаться вне видимости земли. По крайней мере, я никогда не знал…

Мышатник прервал его:

— Ты говорил о непонятной предыстории этого путешествия. Почему непонятной?

Слинур опять отступил обратно к перилам, в сторону от коренастых рулевых.

Фафхрд немного согнулся, пролезая под дугообразной мачтой.

Они все трое посмотрели на пенящийся след. Их головы склонились друг к другу.

Слинур сказал:

— Вы были за пределами. Ланкмара. Вы знаете, что это не первый дар — флотилия с зерном для Моварла?

Мышатник кивнул.

— Мы знаем, что была другая. Она каким-то образом потерялась, в шторм, я думаю. Глипкерио представил все это в лучшем виде.

— Были две — сжато и выразительно сказал Слинур — Обе потерялись без всяких следов.