|
В городе остались – вероятно, из солидарности к своим старшим братьям – в основном лишь консульства стран Британского Сообщества и США. Другие страны не страдали проявлениями таких старомодных чувств и давно уже закрыли свои учреждения в Северной Ирландии, полагая, что жизнь дипломата все таки дороже самых искренних эмоций. В штате и австралийского, и канадского, и новозеландского вице консульств оставалось по одному оперативному сотруднику, потому что объем работы упал настолько, что и эти люди слонялись без работы. Местное население больше было озабочено тем, чтобы добыть автомат Калашникова или попытаться как то уцелеть, и ни протестантов, ни католиков не волновали визовые и паспортные вопросы. Только консульство США было укомплектовано полностью, а его сотрудники проявляли завидную активность и в городе, и в рабочих кабинетах.
Мистер Питер Лукач, родители которого эмигрировали в Канаду в начале века из Львова и носили фамилию Лукашенко, считал себя истинным канадцем, потому что родился, вырос и получил образование в Монреале, и полагал, что заслуживает лучшей участи, чем должность вице консула в этой проклятой дыре. Свою дипломатическую карьеру он начинал в должности курьера, и ему пришлось употребить много сил и старания на то, чтобы сдать необходимые экзамены и пройти многочисленные аттестационные комиссии на получение первого дипломатического ранга. Один знакомый кадровик в Оттаве намекнул ему однажды, что основным препятствием для его продвижения по службе было наличие родственников в Советском Союзе. Один только папаша Лукашенко, уезжая из царской России, оставил там двух братьев и трех сестер, а ведь мать тоже не была единственным ребенком у своих родителей. Мистеру Лукачу стукнуло недавно пятьдесят, и никаких иллюзий относительно своего будущего он уже давно не испытывал. Раз он уж никогда не станет послом или на худой конец генеральным консулом, то нужно было самому позаботиться о своей старости. На одну только пенсию рассчитывать было трудновато. Поэтому он уже до назначения в Белфаст, пользуясь своим служебным положением, стал находить побочные приработки. Он пять лет просидел в Западном Берлине в канадском представительстве Союзнической контрольной комиссии и сумел «провернуть» несколько небезопасных, но весьма прибыльных афер. Он действовал достаточно осторожно, вступив в сделки с местными дельцами контрабандистами алкогольных напитков, но начальство, вероятно, что то пронюхало о его неблаговидной деятельности, потому что в самый разгар одного начатого дельца он был внезапно отозван обратно в Оттаву. Понадобилось нажать на все свои связи в МИДе, чтобы добиться хоть какого то назначения на загранработу. Вот уже три года он отсиживался в Белфасте, питая черную зависть к своим коллегам из лондонского посольства. Им там, поди, как неплохо, на Трафальгарской площади, а он тут ежечасно подвергается смертельной опасности! Впрочем, совесть мистера Лукача была успокоена на этот счет актом достойной мести с его стороны. Мести за все унижения по службе, за украинское происхождение, за утраченные иллюзии, – за все несправедливое в жизни. Потому что в Белфасте он нашел такую золотую жилу, что узнав о ней, эти щелкоперы под тенью Нельсона умерли бы от зависти! И все благодаря этому старому пропойцу Патрику О'Нилу. Вот никогда не знаешь, что потеряешь, а что найдешь. И кто бы мог подумать, что никчемный ирландец, у которого за душой ни гроша, может свести его с такими лихими ребятами! В столице Северной Ирландии и международного терроризма в мистере Лукаче проснулась гордость за своих карпатских предков, и он даже стал вынашивать идею вернуться к фамилии Лукашенко. – Чем Лукашенко хуже Лукача? – спрашивал он свою супругу, дочь фермера из Саскечевана, для которой Белфаст и стабильный европейский уклад жизни был пределом мечтаний. – Что ты мелешь, старый болтун? Кому и что ты этим докажешь? Нашел чем трясти на старости лет – какими то славянскими мощами! Попробуй только, я мигом приведу тебя в чувство. |
