— Когда ты едешь?

Я была удивлена, но одновременно почувствовала облегчение оттого, что он с такой легкостью сдался.

— Наверно, завтра вечером. Поеду в спальном вагоне. Тогда в моем распоряжении будет воскресенье, чтобы разложиться и убрать в квартире.

— Ты не должна жить в лондонской квартире одна. Ты не для этого создана. Ты создана для того, чтобы жить с мужчиной, иметь дом, детей. Будь я на двадцать лет моложе и в силах еще писать, я бы тебя так и представил миру — на лугу или в саду, среди лютиков, в окружении детей.

— Может быть, в один прекрасный день так и будет. Тогда я пришлю за вами, и вы приедете.

Лицо его внезапно исказила гримаса боли. Отвернувшись от меня, он сказал:

— Лучше бы ты осталась.

Мне очень хотелось сказать, что я остаюсь, но это было невозможно по тысяче причин.

— Я вернусь, — пообещала я.

Он делал огромные и трогательные усилия, чтобы взять себя в руки — откашлялся, поерзал в кресле.

— Эти твои статуэтки нефритовые… Надо, чтобы Петтифер запаковал их в коробку, и ты возьмешь их. И зеркало… Ты сможешь захватить его в поезд, или оно чересчур громоздкое? Надо бы тебе машину, тогда все было бы проще. Ты возьмешь машину?

— Нет, но это не имеет значения.

— И, по-моему, бюро так и не…

— И бюро это совершенно не имеет значения! — прервала я его так громко и внезапно, что Гренвил даже удивился, словно не ожидал от меня такой невоспитанности. — Простите, — поспешила извиниться я, — но это на самом деле не имеет значения. Я не могу допустить, чтобы опять начались эти ссоры из-за бюро! Пожалуйста, ради меня, не поднимайте больше этих разговоров, забудьте о бюро!

Он задумчиво смотрел на меня долгим немигающим взглядом, и я опустила глаза.

— Ты считаешь, что я несправедлив к Элиоту? — произнес он.

— Я лишь считаю, что вы с ним, наверное, мало общаетесь и ничего не рассказываете друг другу.

— Он был бы иным, если б Роджер не погиб на войне. Он из тех мальчиков, которым нужен отец.

— Разве вы не могли заменить ему отца?

— Молли не подпускала меня к нему. В нем не выработали постоянства, привычки к систематическому труду. Вечно скачет по верхам, занимается то одним, то другим. Вот три года назад гараж этот затеял.

— Тут он, кажется, преуспел.

— Да, с подержанными автомобилями. — В тоне его прозвучало безмерное презрение. — Он должен был бы стать морским офицером!

— Ну, а если он не хотел становиться морским офицером?

— Он стал бы им, если б мать его не отговорила! Ей важно было удержать его дома, привязанным к ее юбке!

— О, Гренвил, по-моему, ваши рассуждения старомодны и вы крайне несправедливы.

— Разве я спрашивал твоего мнения? — Он уже развеселился. Хороший спор Гренвила взбадривал не хуже укола.

— Спрашивали или не спрашивали, все равно я вам его высказала!

Тут он засмеялся и, потянувшись ко мне, ласково ущипнул меня за щеку.

— Если б только я еще писал! — сказал он. — Ты не передумала взять с собой одну из моих картин?

А я-то боялась, что он позабыл о своем предложении!

— Конечно же, нет! Мне этого так хочется!

— Можешь взять у Петтифера ключ от мастерской. Скажешь ему, что я разрешил. Пойди и порыскай там, посмотри, что там есть.

— А разве вы со мной не пойдете?

И опять на лице его отразилась боль.

— Нет, — резко сказал он и отвернулся, чтобы взять рюмку с хересом.