– Здорово! Живой? Ну, тебе и врезало! Думал, скопытишься. Ан нет! Живучий, падла! Наша, нижнечмыринская закалка!

– Пить не буду! – ни с того, ни с сего брякнул Мишка. – Завязал!

Бурый вытаращил глаза.

– А откуда знаешь, что я с пузырем?

– Я тебя насквозь вижу! – Мишка встал, поднял с пола штаны и принялся натягивать их на свои волосатые, как у оленя ноги. – Я вас всех уродов насквозь вижу!

– Ты чего, Мишаня?! – обиделся Гришка. – Я ж в отведки… От чистого сердца.

Чубей, подражая Сталину, прищурился и осмотрел Бурого с головы до ног.

– От чистого сердца, мать твою? Приперся ты, козел, меня уговаривать. Не боись, никому не скажу, что ты со мной на складе был. Не сдам!

– Мать честная! – Бурый плюхнулся на табурет и неумело перекрестился. – Мысли читает! Телепат!

– А, понял, что к чему! – усмехнулся Чубей, впрыгивая в сапоги. – Усек, с кем дело имеешь? Ладно, выпей пока, а я – в сортир.

Поскольку после всех открытий и переживаний сегодняшнего утра Бурому действительно хотелось выпить, он окончательно утвердился в том, что после удара мячом его дружок сделался телепатом.

– Ну и дела!

Гриня вытащил из-за пазухи бутылку и с наслаждением втянул не меньше половины мутной, как утренний туман жидкости.

– Ну и дела!

Чубей, между тем шел к туалету. Картина, открывавшаяся на этом пути, была безрадостной. Вокруг царили хаос и запустение. Двор Оторвиных выглядел так, словно по нему пронесся смерч. То тут, то там валялись части отслужившей свой век хозяйственной утвари. Были тут и вилы, потерявшие в боях за урожай почти все зубья, и ржавая лопата с согнутым лезвием, и конский хомут, такой старый, что носившие его лошади наверняка давно отбыли в свой конский рай. Короче говоря, список оторвинского утиля можно было продолжать до бесконечности. Все это мрачное великолепие венчали заросли крапивы, доходившие до половины окон. Они сплелись и превратились в настоящие крапивные джунгли, через которые едва просматривались немытые со времен строительства БАМа стекла.

Споткнувшись о жестяное корыто с огромной дырой в днище, Мишка оказался у туалета. Впрочем, яму, с перекинутыми через нее двумя досками туалетом можно было назвать только с большой натяжкой. Для того, чтобы удерживаться на этих досках над пропастью Чубею пришлось вбить в землю кол и привязать к нему веревку. Несмотря на все эти ухищрения, при балансировании на досках, требовались большая сноровка и огромный жизненный опыт.

В свое время туалет, отдаленно напоминавший полноценные сортиры у Оторвиных был. Полусгнившие останки будки теперь валялись неподалеку. В момент одного из редких позывов к работе Чубей решил соорудить новую будку и позвал Бурого. Строительство началось с того, что дружки, краснея от натуги, свалили старый туалет. Далее, по составленному Гриней плану они отправились воровать доски с колхозной пилорамы. День не задался – сторож, на беду, оказался трезвым и злым, как сотня Церберов. С горя строители напились так, что напрочь забыли об объекте. На другой день они опохмелялись, а на третий Мишка охладел к новостройке настолько, что не внял мольбам мамаши вернуть старый туалет на прежнее место.

Со временем Чубей наловчился сидеть на досках, не прибегая к помощи веревки. Вот и сейчас он проделывал этот фокус и, пользуясь тем, что руки свободны, читал свежую прессу. Обрывок газеты «Быкохвостовский вестник» датировался прошлым месяцем. Первым, что бросилось в глаза читателю, была заметка, в которой райисполком объявлял конкурс на звание «Властелин села».

– Победителем станет тот, кто представит комиссии лучшее подворье, – прочитал Оторвин.