Андрей Лазарчук. Штурмфогель
Но рваною была нирвана... НАЧАЛО
Окрестности Кельна, 13 апреля 1934. 07 часов 30 минут
– По‑моему, ты от бабы, – принюхался Фриц. – Признавайся, ходок! Штурмфогель молча выгружал на стол банки консервов, колбасу, кусок копченой грудинки, головки лука и чеснока, лимон, несколько сморщенных зимних яблок… В бумажном свертке, подозрительно напоминавшем формой бутылку, что‑то булькнуло; его Штурмфогель тут же спрятал под матрац. Потом аккуратно скатал пустой мешок и сунул его в карман шинели. – Жрать, – скомандовал он наконец. Стая невесело заржала. – Вылет? – догадался Штурмфогель. Внутри радостно затрепетала какая‑то жилка. – Групповой, – кивнул Фриц. – С Гюртнером во главе. – Ого! А по какому случаю? – Через неделю нас будет инспектировать фюрер, – с кислой улыбкой сказал Малыш Бюлер, сомнамбулически приближаясь к столу и раскрывая маленький складной нож, где, кроме лезвия, были еще щипчики для волос в носу и увеличительное стекло. – И мы должны будем показать класс. А сегодня по этому поводу нам ставят какого‑то болвана. Как бы экзамен… Он отрезал маленький кусочек колбасы, положил его в рот, закрыл нож и все той же походкой сомнамбулы направился к своей койке. – Что за болван? – быстро спросил Штурмфогель. – Неизвестно, – сказал Фриц. – Какой‑то сапог из Берлина. – Не сапог, – обернулся Малыш. – Неужели не чувствуете? Искры сыплются… – Кто‑нибудь его видел? – Наверх запрещено, – сказал Фриц с досадой. – Условия, приближенные к боевым. А здесь… Здоровый кабан. Вот такие окорока. Что еще можно сказать? – Ладно, – махнул рукой Штурмфогель. – Прячьте это пока, а я в сортир… В дверях он столкнулся с гауптманом Гюртнером, маленьким, сухим, похожим на хромую обезьянку. В общем‑то добрейший человек, для курсантов отец родной, он страдал повышенной раздражительностью и тогда мог изощренно наорать, загнать на гауптвахту или приложить руку. Но на него не обижались даже за это… – Ку‑уда? – уперся он тонким кривоватым пальцем в грудь Штурмфогеля. – В сортир, господин гауптман! – Недосрал? – Так точно! – Давай быстрее… В сортире он долго пил тепловатую воду из крана, а потом наклонился над толчком и сунул три пальца в рот, извергая плотный сегодняшний завтрак… Бедная Трудель, она так старалась… И зря стая скабрезно усмехалась, все было совсем иначе. Он просто показал этой замученной сорокалетней тетке, какая она есть на самом деле. Вот и все. Одна ночь наверху. В саду Гипноса. Он сразу сказал, что это будет как сон… Штурмфогель еще раз промыл желудок – до каких‑то серых соплей. Потом еще, до чистой воды. Когда‑то и сам он не мог отличать верхнюю явь от сна… Впрочем, это было в раннем бестолковом детстве. Уже семилетним он все прекрасно понимал. Почему, например, мать иногда запирает его на ночь в шкаф… По улицам ходили солдаты с красными флагами. Потом другие солдаты и полицейские стреляли в них, пинками отгоняя мальчишек, подбирающих горячие гильзы. Сгорело несколько домов. Это называлось Баварской республикой. Он стряхнул с себя воспоминания и посмотрел в мутное зеркало. Рожа, конечно, измятая… Через полчаса стая получила вводную: на территории лагеря находится человек, держащий в уме двадцатизначное число. Найти, проникнуть, запомнить число, вернуться, доложить. Действовать в плотном строю. Ведущий – гауптман Гюртнер. |
