Виталий, до того внимательно слушавший, поинтересовался:

– И много в коробочке осталось от полноценного Ярина?

– Около восьми процентов. Причем это не только воспоминания и знания как таковые, там и часть характера, повадок – в общем, там часть сложной единой структуры, часть личности как таковой.

– И, – предположил Виталий совершенно наугад, – там, как на грех, осталось нечто критически важное? И оно внезапно понадобилось тем, кто осуществил миграцию твоей личности в «Джейран»?

– Может, и так, – неожиданно легко согласился Ярин. – А может, там воспоминания о том, как я на Тигоне получил переломы и лучевой удар. В любом случае, я предпочел бы воссоединиться с частичкой себя, и, полагаю, решимость моя легко объяснима.

– Допустим. Но есть пара неизбежных вопросов. Я даже не буду считать вопросом – где, собственно, искать ту самую коробочку. Думаю, там же, где и мумию, а отследить это возможно по рапортам комиссии. В принципе, я не сомневаюсь, что тот самый модуль памяти с восемью процентами тебя внутри уцелел, хотя его наверняка пытались исследовать.

– Пытались, этого я не отрицаю. Но он отформатирован и записан совершенно иначе, чем привыкли люди Земли. На земной аппаратуре и под общепринятыми оболочками ничего прочесть не получится – как, впрочем, и стереть. Последнему я особенно рад.

– Первый настоящий вопрос: а почему ты решил, что я вообще стану искать этот модуль? Зачем мне это нужно?

– Причин две, – совершенно спокойно ответил Ярин. – Первая: когда ты перескажешь спецслужбам содержание нашего разговора, они, безусловно, захотят продолжения, позволят тебе передать модуль и будут смотреть, что из этого выйдет. Более того, я не сомневаюсь, что спецы же его и отыщут, где бы он ни находился, причем безо всякого труда. Ну а вторая причина… Она проста, Брагин. Ты не бессмертен. Хочешь быть как я? Тело умрет, но ты сам останешься в строю. Весь космос станет твой, обитаемый и необитаемый. Ты когда-то ушел из стада, как и я. В данный момент тебе предлагают подняться еще ступенькой выше. Подняться не прямо сейчас, сию минуту, нет – это мне не повезло, и человек Ярин умер, не дожив до тридцати. А ты живи себе пока, служи, близнецов расти. А миграция пусть себе идет – я говорил, это процесс долгий. Его, кстати, запускать лучше, когда мозг еще молод и здоров, и информация пишется как в новые естественные сегменты, так и параллельно в искусственные. Они потом сравниваются и выверяются, а это повышает шансы на успешность практически до ста процентов. Необязательно даже модуль памяти на затылок лепить и электроды в мозг вживлять – это меня в авральном режиме и у черта на рогах из организма вытаскивали. Буквально – тем, что под манипулятор подвернулось. Тебе достаточно сделать инъекцию наноботов и время от времени синхронизироваться с ведущим контроллером.

А самое главное – тебе совершенно необязательно о факте миграции кому-либо рассказывать. Ты же когда в Академию навострился, родственников из стада не больно посвящал в свои планы, верно? Сейчас абсолютно аналогичная ситуация. Хотя можешь и рассказать. Все равно особисты с тебя еще долго не слезут.

Виталий в задумчивости потер переносицу. Говорить в пустоту, не видя собеседника, было странновато, зато тема была до предела захватывающей.

– Скажи, Костя, – спросил он задумчиво. – У тебя в бытность лейтенантом жетон был?

Невидимый собеседник расплылся в невидимой улыбке – если Виталий правильно считал интонации ответа.