–В том разбирательство идет, матушка, – залепетал Ушаков.

–Разбирательство с Тредиаковским? А за Лизкой цесаревной не следишь?! Так? Отчего тебе за ней следить? Может и сам думаешь в тайности, что она на престоле вместо меня сидеть достойна?!

– Да что ты, матушка-государыня! – Ушаков пал на колени.

– Встань! – приказала Анна. – Дело по «императрикс» прекратить! Всех людей по нему заарестованных освободить и каждого достойно наградить. И награду ты из своих средств, Ушаков, изыщешь. И ежели обманешь, смотри. Не помилую! Все самолично проверю!

– Все исполню, матушка.

– Отчего у тебя доносы такие процветают? Думаешь, не знаю? От того, что фискалы некие хотят награду захапать и ничего при сем не делать! Они не измену в государстве ищут, но наград для себя. И от того твою императрицу знаешь, как зовут? «Царь Иван Васильевич»! Это я то! И ты, Остерман, в том виноват! Не следишь! Не урезонил Ушакова. Ты вице-канцлер и тебе до всего должно дело быть!

Остерман покорно склонил голову.

– При Петре Великом за ложный донос казнили и доносителя. А теперь что? – продолжала бушевать императрица. – За ложные доносы награды раздают? То прекратить! С того кто «слово и дело» кричит спрашивать строго! И ежели попусту кто сие кричал или облыжно, то того казнить жестоко!

– Будет исполнено все по слову великой государыни, – ответил Ушаков.

– Враг мой Голицын! Тот самый, что кондиции богомерзкие изобрел и власть царей хотел ограничить в имении своем сидит и шипит словно змий! И про меня гадости говорит! А Тредиаковского за оду похвальную судят! Вот она справедливость в моей империи!

–Но Голицын Дмитрий Михайлович стар уже, государыня. И в Европе его знают, – вступился за старика князь Черкасский. – Стоит ли его трогать? И так помрет в скорости. А чести твоей государской, матушка, поруха в Европе.

–И ты так думаешь, Остерман?

–Да, государыня. Князь прав. Просто так арестовать князя Дмитрия Голицына… И так его родственник князь Михайла Голицын в шуты определен.

–А ты придумай, за что его арестовать. Вот посидите с Ушаковым и придумайте вместе, чтобы Европа на меня не обижалась! Такова моя воля! Я дважды повторять не стану более. Как из пустого слова дело сделать и сотни людей запытать до смерти, то вы мастера великие. А как врага моего прищучить – то, что в Европах скажут?

***

В 1736 году старый аристократ князь Дмитрий Михайлович Голицын был арестован и помещен к Шлиссельбургскую крепость где и умер в 1738 году. А поскольку князь этот взяток не брал, и обвинить его в том возможности не было «пришили» ему старое дело по тяжбе с князем Антиохом Кантемиром.

Дело в том, что князь Антиох был младшим сыном Молдавского господаря Дмитрия Кантемира, сбежавшего некогда к Петру I. Петр наградил его в России за верность по-царски. И стал Кантемир богатейшим помещиком.

Старший сын Дмитрия Кантемира стал зятем Дмитрия Голицына. И все имения умершего господаря Молдавии старшему достались. Антиох же был тогда обделен. Но сие произошло не потому, что князь Дмитрий своему зятю потворствовал, а потому, что существовал закон о майоратах, Петром Великим принятый. Старшему сыну все достается и дробить имение-майорат запрещалось. Однако затем закон сей изменен был. Голицына обвинили в нарушении по делу раздела наследства в пользу своего зятя.

Остерман дураком не был, и приказ государыни четко исполнил….