— И-игоре-ек, — пролепетала женщина и рухнула в его объятия.

Она разразилась потоком слез и нечленораздельных причитаний, которые Ремезов терпеливо выслушивал.

Ему волей-неволей пришлось выступить в несвойственной ему роли адвоката Светланы Коноплевой, хотя она ему этого не поручала и, положа руку на сердце, вела себя по отношению к нему не слишком корректно. Что касается Чернова, то он принялся утешать жену.

— Леночка, не плачь, зачем выносить сор из избы? Светлана, конечно, вспыльчивая особа, но она не маньячка… Ничего страшного не произошло, наплевать на эти простыни… Долго постирать их, что ли?

— Вот и стирай! — огрызнулась Леночка.

Похоже, в гнездышке не так уж все было безоблачно и прежде, а теперь намечался крупный семейный скандал. Ремезов невольно посочувствовал Чернову: несладко состоять приживалом у вздорной бабы.

Елена Анатольевна сменила тактику, устроившись в уголке, где принялась за инвентаризацию нанесенных ей обид, кои она намеревалась выместить на благоверном после ухода сыщика, чем не преминул воспользоваться Чернов.

— Насчет Кати ничего нового?

Ремезов даже удивился его вопросу: за все время папочка пропавшей девочки не проявлял особенного беспокойства.

— Нет, — сухо ответил Ремезов, — последней ее видела ваша жена, на этом, к сожалению, след обрывается.

Он не был расположен углубляться в подробности и, перехватив инициативу, спросил:

— Скажите, Катя ничего не рассказывала вам о некоем молодом человеке, с которым она встречалась или недавно познакомилась?

— Что такое? — удивился Чернов. Похоже, он еще не осознавал себя отцом девушки, у которой завелся дружок.

— Не было ли у нее молодого человека? — повторил вопрос Ремезов, придав ему большую конкретность.

— Честно говоря, не знаю, — растерянно произнес Чернов. — Она мне ничего такого не рассказывала, мы с ней все больше говорили об учебе… А вы Ольгу не спрашивали? — спохватился он.

Конечно, она не говорила, а он и не спрашивал. Разве он обязан знать, чем занимается и о чем думает его дочь, тем более что теперь он наслаждается вновь обретенным счастьем?

— Понятно, — вздохнул Ремезов, пропустив мимо ушей вопрос Чернова, и добавил: — О том, что ваша бывшая жена приготовила десять тысяч долларов на тот случай, если вы через суд потребуете раздела квартиры, вы, конечно, тоже не знали?

Тут уж Чернов несказанно удивился.

— В первый раз слышу!

— Насчет денег или насчет суда?

— Ну… что касается суда… В общем, это была идея Елены, а я еще не до конца определился.

— Конечно, тебе ничего не нужно! — немедленно отреагировала на его последнее заявление жена.

Чернов поморщился:

— Как бы то ни было, о деньгах я ничего не знал, уверен, что Елена тоже.

— А что, это вариант! — с готовностью отозвалась та. — Если она нам заплатит, мы судиться не будем.

— Да помолчи ты! — в первый раз за все время прикрикнул на нее Чернов. — Неужели не понимаешь, что сейчас не до этого?!

«Надо же, какое благородство! — оценил его реакцию Ремезов. — Благородный папочка согласен перенести оттяпывание жилплощади у бывшей жены на более подходящее время. Что самое ужасное, если девочка не найдется, вроде бы и особенных причин для моральных угрызений у него не будет».

— Не нужно меня провожать, дорогу я знаю, — сказал он и пошел к выходу.

На лестничной площадке притормозил и прислушался: за только что закрытой им дверью немедленно произошел всплеск эмоций.