А хозяйка квартиры, устроившись на краю кровати, стала, всхлипывая, приглаживать волосы.

— Сумасшедшая, совсем сумасшедшая, — бормотала она, морщась от боли.

Поостыв, Светлана поняла, что наделала глупостей, но не просить же прощения у твари, которая, не исключено, так «накрутила» Катьку, наговорив ей всяких гадостей, что у девчонки рассудок помутился.

— Если только с ней что-нибудь случится, я тебя придушу, придушу этими самыми руками, — пообещала Светлана, — а заодно и твоего кобелька, которому наплевать на родную дочь.

На прощание она с силой захлопнула входную дверь.

Салатный пикап все еще стоял у подъезда.

— Ну что, все в порядке? — заговорщицки осведомился водила, открывая перед ней дверцу.

— Просто великолепно, — сквозь зубы выдавила из себя Светлана.

Разве кто-нибудь в состоянии понять, что на самом деле все отвратительно, и беспощадные тигры скребут ей душу своими острыми когтями?

В редакции ее поначалу встретили гробовым молчанием. И то верно, что можно сказать в подобном случае? Правда, уже через минуту сотрудники редакции стали по одному подтягиваться к ее столу, выражать сочувствие и приводить дурацкие примеры из газетных публикаций и чуть ли не из практики родственников, у которых все заканчивалось хорошо.

Светлана, вполуха выслушивая весь этот сочувственный и доброжелательный вздор, набрала Ольгин номер. Та мгновенно взяла трубку и сообщила, что ситуация по-прежнему без изменений.

Прискакал Барсуков и стал выпытывать подробности, ожидая, вероятно, что она бросится ему на шею за то, что он сосватал ей суперсыщика Ремезова. Увы, ничего обнадеживающего она ему рассказать не могла. Потом позвонил редактор, до которого дошло известие о ее появлении, и пригласил зайти.

Он встретил ее долгим и каким-то виноватым взглядом, хотя в чем лично он был виноват?

— Ну что, есть что-нибудь новенькое? — спросил он вместо приветствия, жестом приглашая сесть.

Светлана только опустила глаза.

— И зачем ты вышла? — пробормотал он. — Без тебя бы не обошлись, что ли?

— А что мне дома делать? — пожала плечами Светлана.

— Тоже верно, — вздохнул Петрович, — а что милиция?

— Нас бережет, — невесело пошутила она.

— Да, дела, — неопределенно протянул редактор. Что он еще мог сказать в такой ситуации? — Но ты не унывай, — посоветовал он, — сестру поддерживай, нужно надеяться на лучшее… Закурить хочешь?

И они молча закурили, каждый думал о своем. На столе зазвонил телефон, но Петрович, подняв трубку, тут же вернул ее на рычаг.

Когда сигарета укоротилась вдвое, Светлана пожаловалась:

— Если Катька не найдется в ближайшее время, я могу наделать глупостей… Сегодня уже состоялся пробный полет на метле.

И горько усмехнулась.

Петрович не стал выяснять, в чем именно состоял «полет на метле».

— Я тебя понимаю, еще как! — сказал он. — Ты же знаешь, у меня у самого трое детей, из них две девки… Черт, время сейчас ужасное… А если бы такое случилось с кем-то из моих, тоже не знаю, что бы делал! Кошмарная ситуация, что там говорить.

— Главное — такая безнадега, такой беспросвет… — Светлана стиснула зубы, стараясь сдержать слезы, но это ей не удалось.

Она всхлипнула один раз, второй, шмыгнула носом и наконец зарыдала в голос, впервые за два прошедших ужасных дня. Словно открылись шлюзы, до сих пор сдерживающие ее смертельное отчаяние.