|
Только это не важно. Попробуй закрыть глаза». «Но как?! — закричал Тимур. — У меня нет глаз! Нет век! Ничего нет, только мысли…» «И всё-таки закрой глаза. Просто представь, что они есть, представь, как закрываешь их… Ну! Ты делал это миллион раз, вспомни, как это происходит, и закрой глаза ещё раз, даже если их нет!» «Это какой-то бред», — сказал Тимур недовольно. И попытался сделать то, о чём просил Стас. Вот он сидит в кабине вертолёта между Филином и Гадюкой, рокочет двигатель, сзади притихшие Растафарыч и Маша, на которых наставил ствол Жердь, впереди Боцман и незнакомый пилот. Тимур неподвижен, он смотрит прямо перед собой, положив руки на колени, глядит между двух голов в лобовое окно… А потом закрывает глаза. Обычно это происходит мгновенно, но сейчас он представлял, что веки смыкаются медленно, что темнота опускается на мир сверху, поле зрения сужается до светлой полоски, в которой расплываются предметы, она становится совсем узкой… исчезает… только пятна и круги перед глазами… «Эй!» — Он дёрнулся. «Не открывай! — донеслось из окружившей его мутной темноты. — Сохрани это ощущение! Сейчас увидишь… Ну же… Есть?» «Есть», — сказал Тимур. Он видел. Пятна, круги и тени, что клубились под несуществующими веками, сложились в картину. Он видел кабину и людей вокруг, но как-то необычно: тёмные силуэты, в середине которых горел огонь. У одного — это же Филин! — тёмное жгучее пламя, у другого, управляющего вертолётом, что-то тусклое, едва заметное. Боцман горел ровно и ярко, Жердь чадил, разбрасывал искры, огонь его души дёргался, мерцал, вспыхивал и пригасал. «Это их сознания?» — спросил Тимур, усилием воли удерживая видение, а вернее, удерживаясь внутри этого видения. Откуда-то издалека, из-за границ ментального мира, донёсся голос Стаса: «Да, и ты можешь проникнуть в некоторые. Человеком со слабой волей, раненым или напуганным, управлять легче. А вот с Филином тебе не справиться. Боцман тоже вряд ли подойдет, а Жердь… ну, может, он…» «Погоди, мы уже подлетаем! — закричал Тимур. — Я вижу… нет, чувствую! Но как…» Он понял, что видит глазами пилота — в сознание того проникнуть оказалось легче всего. Совсем близко была панель с приборами и рукоятками, стекло, а дальше — полоса земли на краю кукурузного поля. Пилот ощутил его присутствие. Тимур понял это, когда холодный факел, которым казался чужой рассудок, испуганно полыхнул. Ему почудилось, что пилот вскрикнул, со всех сторон задёргались светящиеся нити… Это же… это его… Тимур мысленно потянул за одну из них — и ощутил, как дёрнулась голова пилота… Нет, его голова! Он рванул за две другие нити — шевельнулись руки, — пустил их волной… Пальцы сжались на рукояти управления. Пилот — нет, Тимур! — вскрикнул, и вертолёт накренился. * * * — Да что с ним такое было?! — Видели? Задёргался вдруг — и вертушка вниз. |
