|
— Может, падучая у парня? Или со страху… — Жив он? — Я откуда знаю, Боцман? — Ну, шею ему пощупай или руку. — Чё мне его щупать, вон уже Гадюка щупает! — Мёртв, — тихо, с пришептыванием, произнёс третий голос после паузы. — Шею сломал. — Ну и мутант с ним, всё равно не нужен больше. Ведь не нужен, командир? Прилетели? Тимур увидел тёмный туннель. Он испугался, что каким-то образом его снова затягивает внутрь артефакта, хотя в глубине этого туннеля не было пятна света, только непроглядная ночь… Туннель отодвинулся и стал широким стволом обреза-дробовика. Филин за шиворот поднял Тимура на колени, ствол уперся в лоб между бровями. Шелестела трава, рядом плескалась вода и кто-то стонал. Донёсся голос Жердя: — Глядите, вроде лодочная станция тут? Филин пронзительно глядел на Тимура, тёмное пламя плясало в больших выпуклых глазах. — Шульга, одно из двух, — ровным голосом заговорил он, — ты сейчас рассказываешь мне про дорогу к «менталу» или я спускаю курок. Потом стреляю тех двоих, и мы уходим. Тимур, скосив глаза влево, спросил: — Здесь есть лодки? — Боцман! — окликнул Филин. После паузы тот ответил: — Все разбиты, кроме одной. Эта ещё вроде годится. — Надо плыть, — сказал Тимур. — Стас показал мне путь. Надо идти по воде или плыть. Между зарослями. Поворачивать… — Говори! — Чтобы ты убил меня? — Говори! — Ствол сильнее вжался в кожу. — Стреляй, — предложил Тимур. — Всё равно этот путь не описать. Стас мне его показал, и я только показать смогу. Филин медлил, а тёмный огонь полыхал в его глазах. — Командир… — неуверенно произнёс Жердь. Филин толкнул Тимура стволом, опрокинув на спину, повернулся: — Все в лодку! Тимур потрогал лоб, с которого стекала кровь, помассировал ноющее плечо, ощупал бока и встал. Вертолёт лежал неподалеку, зарывшись кабиной в мокрую грязь на мелководье. Шелестел тростник, ходил волнами на ветру, между зарослями плескалась вода. Растафарыч и Вояка стояли на коленях, перед ними, подпрыгивая, с грозным видом прохаживался Жердь — в одной руке пистолет, в другой бутылка из тех, что любил швырять Огонёк. Когда-то здесь текла широкая река, но теперь она превратилась в цепь мелких озер и болотец. В конце приземистого настила стояла будка с затянутым дырявым целлофаном окошком и вывороченной дверью; двумя рядами лежали притопленные лодки — только овалы бортов торчат над водой. Лучше всего сохранилась одна, привязанная в начале причала, — большая, с тупой кормой и узким длинным носом. В ней даже валялось весло, правда, со сломанным черенком, а на кормовой лавке лежал облезлый пробковый круг. — Далеко плыть? — спросил стоящий в лодке Боцман. |
