Хочет он проснуться, а не может. Хочет реками хоть за что-то уцепиться и тоже не может.
Видит Василий Арсентьевич такое дело, начал изо всех сил ногами дрыгать. И тут ничего не получается. Только повыше лодыжек ноги как будто кто стальными капканами сжал - аж кости ноют. И тогда он ка-ак крутанется вправо да ка-ак заорет благим матом и - вывернулся. За нож схватился. Хотел на ноги вскочить, да тело как ватное стало. Лежит на животе и видит, как через поляну бежит от него кто-то большой и черный и босыми ногами по голой земле шлепает.
Сначала-то Василий Арсентьевич подумал, где это я и что со мной, а когда очнулся по-настоящему, услышал, что какой-то шум идет из-за спины и вроде бы как снизу. Собрался с силами и сел. А от страха у него по спине - мороз, словно кто льдину за воротник спустил. И понял он тут: никакая с ним не галлюцинация случилась, а настоящая явь. И что сидит он не у сосны, рядом с рюкзаком, а у края обрыва, что ведет к реке. Обрыв каменистый, с выступами. Сорвешься - костей не соберешь.
И еще заметил Василий Арсентьевич - ноют руки. Посмотрел, а меж пальцев у него по полной горсти пожухлой травы пополам с кустиками шиповника - цеплялся за траву и кустарники.
Кое-как добрался Василий Арсентьевич до своего рюкзака, а это шагов около двадцати, подобрал его, подхватил ружьишко и дай бог ноги от этого места.
Выходит, прогнал его хозяин, размышлял Василий Арсентьевич, и долго не мог понять, чем грешен. Потом все же надумал. Оказалось, он жену свою, то есть мою бабушку, под пьяную руку поколачивал. Вспомнил и бросил бить. А насчет хозяина тайги, так о нем и сейчас в тех местах поговаривают. Живет, мол. Только я так полагаю - снежный человек это.
ПРЕДСКАЗАНИЕ ЦЫГАНКИ
Моей матери, когда я еще был грудным ребенком, цыганка нагадала беречь меня от воды. Вернее, оберегать от воды. Утонуть, мол, может…
(Из рассказа отца)
Первый рассказ отца
Случилось это в конце мая. В эту пору наши деревенские мужики обычно ходили ловить рыбу саком. Бабочек ловят маленькими сачками, а рыбу большим саком, натянутым на раму и укрепленным на конце четырехметрового шеста. Этим шестом, взявшись за его конец, рыбак забрасывает сак в воду, прижимает ко дну и подтягивает к себе. Уловистая снасть.
Так вот, мы с отцом пошли рыбу сакать. С ночевкой. Ночью-то рыба лучше ловится. Для бивачка выбрали место у основания рукава, точнее - у длинного узкого мыса. Здесь летом деревенские ребятишки обычно стерегли пасущихся телят. Для нас оно было удобным тем, что, начав сакать с правой стороны бивака, мы, постепенно огибая мыс, приближались к нему с левой стороны и шли к костерку отдыхать, чтобы потом начать новый круг.
Когда было поймано с ведро рыбы, мы немножко поспали, а в четвертом часу утра, заметив, что вода вот-вот выйдет из берегов, опять принялись за работу. Обошли мысок, отец говорит:
- Ступай, Фролка, к огню, повесь там на сучок одежонку, а то, гляди, подтопит. Да рыбу заодно вытряси в мешок, а я спущусь пониже. Только быстрей беги, одна нога здесь, другая там.
То, что отец велел, я сделал. Возвращаюсь к нему бегом по тропе, а он меня увидел, щуку за жабры поднял, кричит:
- Смотри, какую изловил!
Мне до него шагов пятнадцать добежать оставалось. Куст только обогнуть черемуховый. Ухватился я за нависшую ветвь - мешала она - и рванул напрямую. И тут… Даже подумать ничего не успел. Повис я. Провалилась земля подо мной и ухнула куда-то, как бы в пропасть. Уцепился я за ветвь другой рукой, стал, опираясь коленями на глинистую стенку, подтягиваться, но вижу - бесполезное дело. |