|
Чистоплюйка Кира поджала крашеные губки, но промолчала, мудрая Варвара не заметила, пофигистка Наталья восприняла как само собой разумеющееся. Мнение Инсилая меня, честно говоря, не интересовало, но он, на удивление, происходящее никак не прокомментировал… Общество чинно расселось, соблюдая полное молчание. Завидная выдержка, никто ничем не интересуется, все всё знают. Кстати, насчет декларации они еще до собрания выяснили: никакого злого умысла, сплошное разгильдяйство – отчетик оказался правильным, но послезавтрашней годности. Правда, кто эту бухгалтерию будущего за сегодняшнюю выдал, так и осталось тайной, для меня во всяком случае. Нет, но если все всё выяснили, зачем же мы здесь собрались? Не мое же разгильдяйство обсуждать? Не я в налоговую ходил, госпожа Волшебница этим самолично изволили заниматься.
Все, наконец, устроились и воззрились на Варвару, выражение лица которой гарантировало отсутствие хороших новостей. Я приготовился к самому худшему и решил, что без боя не сдамся. Варвара встала, выдержала паузу и бесстрастно сообщила: – Нас ждут трудные времена. У нас проблемы. Финансовые и моральные. Кира помрачнела, Наталья удивилась, Инсилай заерзал на своем стуле так, будто под его тощим задом стало нешуточно припекать. Ничего не понял только я. Имею право, я здесь самый маленький. Впрочем, то, что пришла полоса неудач, я догадался до начала Варвариного монолога – на уровне подсознания. – По порядку, – продолжала Волшебница. – Финансовая часть. Партия исполжелов № 1 забракована гамбургским филиалом. Не один‑два экземпляра, а, вдумайтесь, семьдесят процентов! Больше половины брака, это ведь ни в какие ворота не лезет. Что наиболее печально, так это то, что остальные дали сбой в процессе использования. Фрау Генцель выдвинула против нас иск на 5 тысяч мерлинов… Это нас, конечно, не разорит, но репутация будет испорчена, а это уже прямой ущерб нашей торговой марке, чего я допустить не могу. Инсилай, ты занимался этой партией, будь любезен, объясни, как это могло произойти. Любо‑дорого было смотреть, как он завертелся под Варвариным взглядом, будто перца ему сыпнули в штаны. И что это я так невзлюбил старшего ученика? Наваждение какое‑то. Надо принимать меры или ненависть доведет до нехорошего… – Я жду, – напомнила Варвара. – Н‑не знаю, – промямлил Инсилай. – Правда? – усомнилась Волшебница и пристально посмотрела на ученика. Из ушей Инсилая пошел синий дым. Сначала тонкими струйками, а потом и вовсе повалил клубами. – Кажется, кто‑то врет, – усмехнулась Варвара. Дыма все прибывало. Я закашлялся. Сердобольная Наталья наполовину материализовала огнетушитель: – Может, потушим? – Не бойся, этот от стыда не сгорит, – успокоила Волшебница и щелкнула пальцами. То, что должно было стать средством пожаротушения, слегка плюнув пеной, растворилось в воздухе. Хорошо, пол не мыл, не обидно. – Ну‑с, мы слушаем, молодой человек. – Не знаю, – стоял на своем дымящийся Инсилай и пошел в полный отказ, – даже и предположить не могу. – Твои предположения меня волнуют меньше всего, – отрезала Варвара. – Я хочу знать только одно: что произошло с первосортным товаром, отчего он в одночасье превратился в брак. А пока ты думаешь, мы поговорим о наших моральных проблемах, тебя они, слава богу, не касаются. Вы двое Анжелику не застали, – Волшебница взглянула на нас с Кирой, – а ты, Натали, должна ее помнить. Наташка подтвердила кивком головы. – Лика прислала мне экстренный вызов. Это значит, что дела ее плохи. Я не могу бросить в беде своего ученика, даже если он уже Чародей. Через два дня я пойду в люди и не вернусь, пока не вытащу Анжелику из истории, в которую она вляпалась. |
