Юл отвернулся, пальцами босых ног поправил огонь костра. Лю Банг задумчиво раскурил трубку. Антон, откинувшись, спиной прислонился к неподвижному киберу. “Узнали бы нас далёкие наши прапрадеды или сочли персонажами сказки? – внезапно подумал он. – Смогли бы они принять нашу реальность?”

Казалось, Ума заснула на груди своего врага. Слабо, как тогда на Земле, потрескивали угли костра, дым, не расходясь, тянулся к скважине свода. Юл запустил руку в корзину, достал оттуда лепёшки, протянул их всем. Хлеб, само собой, был синтетический, но жёсткий, безвкусный, плотские радости явно не интересовали хозяев пещер. Но без пищи не мог обойтись никто, и, удалившись от ненавистной цивилизации, отшельники прихватили с собой синтезаторы. В настоящем, как и в прошлом, техника давала опору самым разным, даже взаимоисключающим устремлениям человека.

Медленно, точно просыпаясь, Ума приподняла голову, её поблекшее лицо секунду‑другую оставалось незрячим и отрешённым, затем она открыла глаза. По её лицу пробежала смущённая улыбка.

– Мальчик‑то, оказывается, влюблён… – произнесла она в замешательстве.

– Во‑первых, он, пожалуй, старше тебя, – строго заметил Лю Банг. – А во‑вторых, что тут такого, кроме неловкости проникновения в интимное?

– А то, что он влюблён в отблеск нашей сущности. В Дэзи Грант!

– Вот как? Извини, тогда это важно. Если, конечно, это не просто желание.

– Ещё как непросто! Самое важное в его памяти – измена престолу – было хорошо заблокировано, и я бы туда не смогла проникнуть, если бы… Сам того не подозревая, он жаждал открыться, жаждал, чтобы кто‑нибудь его понял! Вот так. В остальном, увы, неудача. Об оружии Предтеч он знает лишь то, что после окончательного испытания оно будет установлено на его корабле – “Решительном”. Что разрушительная мощь оружия превосходит все известное, даже мыслимое и что его обратят против нас. Вот главное. Все остальное… – Уму передёрнуло. – Подвиньтесь, мне холодно.

– Успокойся, – сказал Антон. – Тебе помочь?

– Спасибо, справлюсь сама. – Ума подалась к огню, в её глазах заплясал красноватый отблеск. – Знаете, у него одно навязчивое видение: дворцовый зал, на троне отец этого мальчишки… – Извини, Лю, но он действительно мальчик, жестокий, развращённый, мечтательный ребёнок в мундире… А перед троном толпами ползают наши соотечественники. Эта картина волнующе притягательна для нашего кандидата в супермены. Но… Дальше гневное неприятие: среди униженных он видит Дэзи! Вот тут он готов убить отца, хотя, похоже, сам не догадывается о своём чувстве.

– Теперь я жалею, что не убил его, – хмуро сказал Юл.

– А знаешь ли ты, что была минута, когда он жалел тебя? Да, да! Он пожалел тебя, а нас остро возненавидел за то, что мы такого “ребёнка” послали на убой. Вот чего мы достигли своей хитростью. Нет, после того, как я немного поняла Ива… Он плох, он эгоистичен, он уже почти убийца, все так. Но он и жертва, и пока ещё человек! А вот мы… мы высокомерны.

– Это ты слишком. – Лю Банг покачал головой.

– Ума права, хмуро сказал Антон. – Нам преподан урок. Только нехоженый путь приведёт к цели!

– Если человек не выбирает дорогу, то дорога выбирает его, – добавила Ума. – Подождите! – Она вскинула руку и замерла. – Кто‑то идёт, его мысль тяжела, а шаги… Странно, их нет.

– Вероятно, Старейшина этих отшельников. – Лю Банг повернул голову к входу. – Но я его не слышу.

Даже чуткое ухо Юла Найта с запозданием уловило шаги. Старец возник так бесшумно, будто его внесло сквозняком: чёрный проем входа вдруг обрамил фигуру в долгополом шафрановом одеянии.