Днем раньше – сразу после памятного обеда с розой и горячим супом – она пошла прогуляться. Макбрайд устал и прилег – давало о себе знать пребывание в палате с усиленной охраной, а Эйдриен не была уверена в себе настолько, чтобы остаться с ним в одной комнате. Поэтому она решила пройтись до библиотеки, где просидела несколько часов перед стопкой книг о ЦРУ.

Литература не изобиловала информацией о Шапиро: тот руководил слишком секретными – и, по мнению Эйдриен, преступными – программами. Практически вся отчетность и документация, связанные с его деятельностью, оказались уничтожены после сенатских слушаний о нарушении прав человека американскими спецслужбами.

Эйдриен кропотливо выписывала обрывки информации, обнаруженные в различных изданиях, и скоро умудрилась составить краткое, но вполне объективное досье на Шапиро.

– Он окончил Кембридж, – рассказывала девушка Макбрайду, сверяясь с заметками. – Как и ты, получил докторскую степень в психологии, а после уехал в Корею. Чем он там занимался, никто не знает, но считался гражданским сотрудником в армии. Это было в пятьдесят третьем. Затем вернулся в Штаты и учредил в Нью-Йорке общество под названием «Фонд экологии человека».

– А дальше? – поинтересовался Льюис.

– Подожди, это еще не все. Юридически фонд считался частной организацией, но все финансирование велось через ЦРУ. Иначе говоря, он являлся учреждением прикрытия.

– Чем-чем?

– Учреждением прикрытия.

Макбрайд мельком взглянул на нее:

– Ты где такого набралась?

– В библиотеке, пока ты спал.

– Ого!

– Так вот, организация Шапиро находилась под крылышком ЦРУ и занималась засекреченными исследованиями. Всем, связанным с поведенческими моделями и контролем над сознанием: «МК-ультра», «Артишок», «Синяя птица» – и прочее в том же духе.

– И Шапиро принимал в этом участие?

– Он руководил этими исследованиями почти десять лет. Затем контору прикрыли, и Шапиро возглавил Управление науки и технологий при ЦРУ. Там изучали интересные вещи: психотропные препараты, гипноз, телепатию, технологии идеологической обработки и управления психикой человека.

– А, помню, – перебил Макбрайд. – На канале кабельного телевидения год назад показывали об этом передачу. Там еще утверждали, что спецслужбы проверяли действие галлюциногенных препаратов на заключенных, душевнобольных и задержанных по политическим мотивам. То есть на тех, кого подозревали в причастности к коммунистической пропаганде.

– И что с ними делали? Накачивали наркотиками?

– Да, только по-умному. Так, что подопытные ничего не подозревали. Они вроде как просто ложились в клинику, и в открытую над ними экспериментов не проводили. Большинство этих несчастных верили, что они больны или сходят с ума.

– Точь-в-точь как ты.

– Многие потеряли рассудок, и как минимум один лишился жизни.

– Кто?

– Некий ученый по фамилии Ольсен. Так называемые коллеги тайно подсунули ему ЛСД – и его понесло. Он стал совершенно невменяемым. По крайней мере так в передаче рассказывали. Побесновался, а несколько дней спустя выбросился из окна своего номера в отеле.

– О Боже…

– Авторы фильма подозревают, что ему помогли.

– Помогли?

– Да. Есть основания полагать, что бедолагу попросту вытолкнули наружу.

– Ничего себе.

В этот момент Макбрайд и Эйдриен переезжали реку Делавэр по двойному мемориальному мосту.