— Чего же в полицию не пошли? — холодно спросил Протасов.

Ему, как и Миронову, было противно наблюдать за попытками Крайновой изобразить из себя сироту, хотя делала она это крайне умело и убедительно, МХАТ по ней плакал. Врала Лика вдохновенно, и, похоже, сама себе верила. Но самым паршивым было то, что ее версия очень хорошо ложилась на улики. Правда, тело третьего фигуранта, Владимира Поседько, пока так и не нашли, но водолазы не теряли надежды, матерясь каждый раз, когда приходилось опускаться в ледяную озерную воду. Но судя по оставленным следам, Лика говорила правду: Антона Волкова задушил Сергей Лазовский, а сам он погиб от того, что в его руках разорвалось начиненное металлическими предметами ружье.

— Боялась, — потупилась Лика и зашмыгала красным носом. — Они с меня глаз не спускали. Да и кто бы мне поверил? Думала, что это все несерьезно. Они говорили, что ничего Якову Семеновичу не сделают, только ограбят, а я должна была их впустить. Никто не ждал, что он проснется. А когда он спустился, его Антон оглушил, а Сережа потом… того… Я не хотела…

Напустив в голос грусти, Лика рассказала, как по дороге Антон подстрекал Сергея убить ее, описала ссору в бане, когда по случайности был застрелен Володя. Кирилл, внимательно слушал, отметив про себя, как внезапно провалился целый фрагмент ее рассказа, и как неуверенно и неубедительно Лика описала причину конфликта. Протасов, записывающий ее показания, тоже пару раз вскинул глаза и многозначительно поглядел на Кирилла — почуял, что девица брешет, как сивый мерин. Но пока ее было рано ловить на противоречиях. Потом, все потом, когда врачи поставят ее переохлажденный организм на ноги. Особых тревог все равно не было, истощение, переохлаждение и — что удивило даже Лику — пятая неделя беременности.

Завершила свой рассказ Лика трагичным финалом: как Сергей убил бросившегося на него Антона, как стал стрелять в нее, но она, предвидев это, натолкала гаек в оба ствола ружья, и как сама потом хотела уехать, да не смогла, оставшись без ключей от машины. Тогда ее немного тряхнуло, глаза заволокло слезами, а худенькие плечи затряслись от рыданий.

Протасов дал ей воды. Кирилл, бесстрастно наблюдая за истерикой, выждал несколько минут, и, когда она немного успокоилась, поставила стакан на тумбочку, наклонился и вкрадчиво спросил:

— А камень, Анжелика? Где камень?

Протасов подобрался, уставившись на подозреваемую. Про бриллиант он забыл, не приняв всерьез мечтания Чебыкина, а вот Кирилл отнесся к легенде со всей серьезностью. На лице Лики не дрогнул ни один мускул, только глаза моментально провалились, а кожа стала белее простыни.

— Вы о чем? — слабым голосом спросила она.

— О драгоценности, что был в шкатулке, который вам принесла посетительница. Вы ведь Коростылева из-за этого камня убили, верно?

И вот тут ее проняло. Лика завизжала и бросилась на Кирилла, метя ногтями ему в лицо. Бросив папку, Протасов кинулся на подмогу, выкручивая Крайновой руки. В палату прибежали медсестры и охранник, следом влетел врач, моментально вкатив Лике убойную дозу успокоительного. Но она, заряженная адреналином до предела, еще пару минут трепыхалась в их руках, вертела обезумевшими глазами, и орала, проклиная всех и вся.

— В дурку ее надо, — меланхолично сказал Протасов позже, шипя, пока медсестра смазывала ему царапины на щеке — достала таки Лика его пару раз ноготками. — Или в тюремную больничку. Еще сбежит отсюда, а нам отвечай. Ай, зараза, больно… Жена увидит, не поверит, что подследственная порвала, скажет, у шлюшек был. Хоть справку бери… Как думаешь, камень действительно у нее?

— Скорее всего, — пожал плечами Кирилл.