Честно говоря, даже выяснять не хочу, как именно строилась эта замечательная беседа. Но что-то мне подсказывает, что вряд ли несчастный именно так мечтал закончить свой жизненный путь. В том, что он его уже закончил, сомнений у меня не было абсолютно.

Всё-таки, город гостеприимный, жители замечательные…

— Кто-то умный продал французам информацию о сокровищах Еремеева, — продолжала рассказывать Мария. — А может быть и вовсе этот старый хрыч кому-то продал что-то ненужное с двойной наценкой, подобное всегда было в его духе. Вот лягушатники и подсуетились, решив, что раз уж внук Ивана Максимовича гражданин Франции, то почему бы не попытаться наложить лапу на всё его наследство целиком.

— Вот же курва! — выругался Мирон. — Родину забыл, ещё и распродать дедушкино наследство решил.

— Я не решил ничего, — не открывая глаз, слабым голосом то ли простонал, то ли проплакал Жан Мари. — Полиция арестовала маму и мою жену. Ребёнка отдали в приют. Они обещали убить их, если я не буду помогать.

— Сволочи, — неожиданно для меня выругался дознаватель. Судя по всему, Павлов поверил Еремееву и не очень одобрял поведение своих коллег по цеху. Ведьма же напротив улыбнулась, видимо, решив не сильно доверять словам французика. Впрочем у неё на это были все основания.

Я и сам пока не определился, как относиться к французу и всему тому, что он нам расскажет. С одной стороны, он работал не на нас, это уже понятно. Достаточно вспомнить его отчаянный рывок в сторону окна. Да и так, если повспоминать и разобраться, то он с самого первого момента нашего знакомства давал множество поводов для подозрений. До сих пор не могу понять, почему я не особенно обращал на это внимание.

А с другой стороны, если в заложниках жена и мама… Ситуация из серии «хуже не придумаешь». Я прекрасно помню, насколько неадекватно вёл себя, когда в руках у оборотней оказалась Светка. А если бы кто-то при этом додумался сдать Алиску в детский дом, то я просто разнёс бы этот приют по кирпичику и считал, что поступаю абсолютно правильно.

— Вообще, чушь какая-то! — бесцеремонно встряхнул французика Мирон. — Ну-ка, голубь мой ясный, поднимайся и начинай рассказывать с самого начала. Если эти чудища иноземные с тобой приехали, то почему они на вашу машину на шоссе напали? Это что ж получается, Мерзкий по твоей милости в реанимации до сих пор прохлаждается?

Последнее предложение Мирон уже буквально ревел, а Жан Мари сжимался в позе эмбриона, ожидая удара. Я и сам, если честно, подумал, что французику не избежать хорошей затрещины, но мой напарник сумел удержаться. Судя по всему, просто напросто боялся, что Еремеев опять потеряет сознание.

— Что ты молчишь?! — Мирон встал и за шиворот вздёрнул французика, заставляя встать его на ноги. — Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Они не знали! — взвизгнул Еремеев. — Вы же сами похитили меня из аэропорта. Мои сопровождающие подумали, что я как-то сообщил о своём прибытии в ФСБ, и решили, что я пытаюсь вести двойную игру. Я не знал, что подумать и вызвал помощь! Поймите, у них в заложниках моя семья! Я не мог поступить по-другому!

— Вы сейчас о каком нападении на шоссе? — уточнил у меня ничего не понимающий Тахир.

— Мы действительно встречали этого юношу в аэропорту, — пояснил я хозяину кафе и внимательно слушавшей нас ведьме. — Нас с Мироном попросил об этом один уважаемый человек, давний знакомый Ивана Максимовича. Думаю, что он ничего не знал о французских спецслужбах, а просто опасался за жизнь молодого человека, который не имеет никакого представления о потустороннем мире и московских реалиях.