Теперь, когда все ушли, он выглядит измотанным, как актер, сошедший со сцены. Подозреваю, что примерно так оно и есть — ведь он мастерски сыграл роль дружелюбного хозяина гостиницы.

Он падает в кресло и принимает чашку кофе. Он выглядит печальным и бесконечно усталым. Жаль, что я не могу предложить ему ничего больше. Как бы мне хотелось согреть его, утешить словом…

Амелия достает из кармашка нитку и иголку и пришивает к шляпке оторвавшуюся ленточку.

— Какая красивая получилась у тебя шляпка, — говорю я, когда она перекусывает нитку.

— О, а вы разве ее не видели раньше?

Я качаю головой. Она трудилась над ней всю последнюю неделю. Обдумывала ли она тогда побег в Лондон?

— Миссис Хенни она тоже понравилась. Я у нее покупала ленты.

— А когда миссис Хенни ее видела? — Гарри резко выпрямляется в кресле.

— Незадолго до того, как я села в дилижанс до Лондона.

— Что?!

— Мистер Бишоп, а почему вы на меня так смотрите? — Она переводит взгляд на меня в поисках поддержки. — Миссис Марсден, я встретила ее, когда ждала дилижанс. Она ехала на своей повозке, запряженной осликом, и предложила меня подвезти, но я отказалась.

— Значит, она знает, что ты поехала в Лондон? Одна? — спрашиваю я.

— Да.

— А о чем вы говорили? — спрашивает Гарри.

— Ой, да мы почти и не разговаривали. Она стала меня дразнить любовником, который якобы у меня есть в Лондоне, а я ей сказала, что она заблуждается. Она любезно предложила подождать вместе со мной прибытия дилижанса. — Амелия смотрит на нас обоих. — Я что-то сделала не так?

— Амелия, дорогая моя, миссис Хенни — самая большая сплетница во всем Норфолке. — Я пытаюсь открыть ей правду самым деликатным образом. — Единственная надежда сохранить твою репутацию была на то, что никто, кроме нас, не узнает о твоей эскападе. А теперь все в деревне, все соседи, которым лорд Шад хотел представить тебя как равную, — все-все знают, что ты покрыла себя позором.

— Позором? — Она в ужасе смотрит на меня. — Что же мне делать?

Гарри ставит чашку на стол и встает.

— Мы должны отвезти тебя в Брайтон как можно скорее. Там вы броситесь в ноги лорду Шаду и попросите его о снисхождении. Думаю, что ему уже стало известно о последних событиях, и лучше всего будет, если он услышит эту историю от вас самой. Завтра мы хороним моего отца. — Он говорит это ровным, лишенным эмоций голосом, но руки его плотно сжаты в кулаки. — А пока нам с вами, мисс Амелия, нужно поговорить. Я провожу вас до дома, где вы расположились. Миссис Марсден, я буду вам очень признателен, если вы до моего возвращения побудете здесь на случай, если моей матери потребуется ваша помощь.

— А миссис Марсден не может пойти с нами?

— Нет, мисс Амелия, не может.

Он кланяется, и мне остается только восхищаться красноречием его поклонов, потому что от надменной официальности вот этого у меня сводит зубы.

Амелия, выходя с ним из гостиной, бросает на меня лихорадочный, полный слез взгляд.

День клонится к вечеру. Я сижу в гостиной и размышляю о том, стоит ли мне съехать на квартиру к отцу и Амелии, потому что близость Гарри причиняет мне боль. Однако покидать миссис Бишоп мне совсем не хочется. Я наклоняюсь к камину, чтобы зажечь свечу, и в этот момент в комнату входит миссис Шиллинг.

— А где Гарри?

— Он пошел проводить Амелию до дома.

— А, понятно. Миссис Марсден, могу ли я просить вас остаться завтра с нами? Состоятся похороны отца, а мы, женщины, будем тут.