Каролина краснея протянула ему руку.

— Мы скоро увидимся с вами, — сказала она ему.

Эхе просиял и несколько раз кивнул головой, потом вдруг порывисто нагнулся, поцеловал Каролину и выбежал из горницы.

Также втроем скакали Эхе, князь и Антон назад из Москвы в вотчину, только в седле у князя сидел еще его сын, который несмотря на бег коня, всю дорогу говорил без умолку.

Все ужасы, пережитые им, как бы не коснулись его, и он рассказывал про мальчиков, каких видел в темном сарае, про скоморохов и наконец про добрых немцев с простотою ребенка, передающего свои несложные впечатления.

Князь слушал его лепет и страстно прижимал его к своей груди левой рукой.

— Мамка-то как обрадуется! — говорил он время от времени.

— А она плакала?

— Все время!..

— И мне скучно было, — вздыхал маленький Миша.

— Теперь не будет, Михайлушка! — ласково говорил ему князь, и суровое лицо его смягчилось нежной улыбкой.

— Едут!.. — заорал во все горло Акимка, чуть не кубарем скатываясь со сторожевой башенки.

— Едут!.. — закричал Влас, бросаясь к терему.

— Едут!.. — подхватила Наталья, вбегая в горенку к княгини.

Они слыхали разговоры Эхе, присутствовали на допросе дворни, видели спешный отъезд князя, его радостное лицо, и с догадливостью дворовых людей смекнули, что князь уехал за сыном.

Эту догадку Наталья осторожно передала княгине, которая только с сомнением покачала головой, но все же сердце ее не могло не поддаться надежде, и она горела, думая про себя радостную и тревожную думу.

Увидит она своего Мишеньку, только каким? Слыхала она рассказы про скоморошьих детей краденых: им и руки вырывают, и ноги ломают, и слепят их.

— Едут!.. — закричала Наталья.

Княгиня быстро встала из-за пялец, но силы тут же оставили ее, и она побледнев опустилась на пол.

Наталья быстро схватила в руки рукомойник и, набрав воды в рот, обрызгала ею княгиню.

— Матушка, — завопила она, — до того ли теперь! Радоваться надо! Эй, девки, берите княгинюшку, вздымайте за рученьки!

Две дворовые девушки вбежали и подхватили княгиню. Она оправилась и улыбалась, только бледное лицо выдавало ее волнение.

— Ведите меня на красное крыльцо! — прибавила она.

Девушки осторожно вывели ее, а князь уже въезжал в растворенные настеж ворота на широкий двор, на котором толпилась радостная дворня.

Князь осадил коня, спрыгнул с него и, подняв высоко своего сына, радостный пошел к крыльцу.

— Вот тебе, княгинюшка, сын наш! Живой и здравый! Радуйся! — сказал он, ставя сына на верхнюю ступеньку.

— Мамка!

— Мишенька мой! — слились два возгласа, и княгиня, упав на колени перед мальчуганом, целовала его и обливала слезами. Побледневшее и осунувшее лицо ее светилось неземным счастьем. Смоченные слезами большие глаза ее сияли, как звезды.

Видя ее радость, князь отвернулся и смахнул с ресниц невольной набежавшие слезы. Чтобы скрыть волнение свое, он обернулся к дворне и сказал:

— Пить вам на радостях наших мед да пиво сегодня! Дарю всем сукна на платье, а девкам ленты в косы! Радуйтесь с нами, да вперед…

И он шутливо пригрозил плеткой.

— Живи, князь с княгинюшкой на радость! — закричали дворовые.

Князь подозвал Эхе.

— А тебя, добрый человек, не знаю чем и жаловать, — сказал он. — Звал я к себе и тебя и немчина. Дам я вам срубы и землицы отведу, а ты, если захочешь, живи при нас и заодно воинскому искусству обучай моего Михалку.