– Ты так добр ко мне, Вертер! – воскликнула девочка. – Моя жизнь сказочно изменилась. С каждым днем я все больше люблю тебя!

– И я с каждым днем все больше люблю тебя! – пылко ответил Вертер, чувствуя, что у него кружится голова. Придя в себя, он внезапно вспомнил о Миссис Кристии. Он виноват перед ней, не уделял ей внимания целый месяц. Хорошо, если Миссис Кристия не сердится на него.

Чтобы разнообразить развлечения девочки, Вертер возил ее к своим соперникам по постановке феерий. К его некоторой досаде, их творения неизменно приводили Кэтрин в восторг. У Джерека Карнелиана она долго рассматривала величественные строения, возведенные из кварца, золота и белого мрамора и составлявшие «Лондон-1896», архитектурный ансамбль, ставший вершиной творчества Джерека. У Герцога Квинского Кэтрин посмотрела представление «Леди и лебеди». Лорд Джеггед показал Кэтрин «Войну и мир в двух измерениях», скучноватую абстракцию, на взгляд Вертера, но и та доставила девочке удовольствие. Кэтрин вовсю смеялась, трогая «живые фигуры», находя их всамделишными. Лорд Джеггед придал фигурам всего два измерения (длину и ширину), и когда те поворачивались, то сразу же и исчезали.

* * *

Однажды, когда Вертер и Кэтрин летели к Епископу Тауэру посмотреть «Миллион разъяренных крапивников» (представление, претендовавшее на образец возрождавшегося искусства эстетического шума), они встретил Лорда Монгрова, с которым Вертер был в приятельских отношениях, пока не рассорился, не поладив в продолжительном споре о способе самоубийств аборигенов Урана во времена Великого Натриевого Засилья.

Лорда Монгрова, мрачного великана с огромной головой, посаженной на могучие плечи, первой заметила Кэтрин. Тот, видимо, никуда не спешил: он сидел верхом на чудовищных размеров улитке, неторопливо и важно двигавшейся среди нагромождения скал.

– Посмотри вниз, Вертер! – воскликнула девочка. – Какой гигант! Футов десяти ростом! Такого сроду не видела.

Определив, кто вызвал удивление Кэтрин, Вертер почувствовал угрызения совести. Пожалуй, он слишком погорячился в споре с Монгровом. Так или иначе, стоит наладить с ним отношения. Вертер снизился почти к самой земле и крикнул:

– Монгров! Друг мой!

Ответ оказался неутешительным.

– Это ты, Вертер? – прогремел снизу гигант. – Никак снова собрался позубоскалить? Забыл, что я заботился о тебе, когда ты был еще недоростком? Тебе мало тех оскорблений, которые ты выплеснул на меня? Или ты считаешь, что ничего предосудительного не выкинул? Я не терплю вероломства. Скорей, улитка! Избавь меня от общения с этим спорщиком!

Закончив свою тираду, Монгров стегнул улитку длинным кнутом с рукояткой из драгоценных камней. Улитка недовольно пошевелила рогами и укоризненно взглянула на седока, давая понять, что тот явно переусердствовал, решив, что она может передвигаться быстрее.

Бурное возмущение Лорда Монгрова не поколебало миролюбие Вертера.

– Извини меня, друг мой. Беру обратно все, что наговорил тебе, – сказал Вертер, хотя, по правде, не мог припомнить ни одного сказанного им слова, которое оскорбило бы Монгрова во время их спора. – Ты куда собрался? Я знаю, ты редко покидаешь свое жилище.

– На бал, – буркнул Монгров. – К Миледи Шарлотине. Нисколько не сомневаюсь, меня пригласили, чтобы сделать посмешищем.

– Я ничего не слышал о бале, – удивленно заметил Вертер.