Размышления Вертера прервал Гэф Лошадь-в-Слезах. Его одежда исторгала настоящее пламя, а свет, льющийся с его колыхавшегося лица, нестерпимо слепил глаза. Первый делом Гэф потянулся к девочке. Кэтрин отпрянула, но тут же почувствовала, что от странного существа веет не жаром, а холодом. По ее плечу пробежал озноб, когда Гэф все-таки дотронулся до нее.

– Добрый вечер, Гэф, – сказал Вертер, постаравшись улыбнуться как можно шире.

– Она – мечта, – с чувством произнес Гэф. – Это говорю тебе я, наделенный самым пылким воображением. Верно, я сотворил ее, Вертер?

– Ты шутишь.

– Ха-ха! А ты, как всегда, серьезен, старина Вертер. – Гэф поцеловал своего приятеля, поклонился учтиво Кэтрин и удалился, извиваясь всем телом и оглашая воздух заливистым смехом. – Черствый Вертер! – донеслось издали.

– Он невоспитан, – сказал Вертер своей питомице. – Не обращай на него внимания.

– А мне он показался забавным.

– Тебе еще много надо познать, дорогая.

Тем временем с парившей над площадкой платформы лилась веселая музыка, а гости, поднявшись в воздух, кружились в танце, испуская вихри цветной энергии, из которых компоновались причудливые узоры.

– Как красиво! – воскликнула Кэтрин. – Может быть, и мы потанцуем, Вертер?

– Если хочешь. Я не расположен к таким развлечениям.

– Пожалуйста.

Лицо Вертера озарила улыбка.

– Ни в чем не могу отказать тебе, дорогая.

Кэтрин сжала Вертеру руку и рассмеялась по-детски, наполнив его сердце теплом.

Однако Вертер не успел исполнить просьбу воспитанницы. Он заметил, что к ним приближается Герцог Квинский, оставляя за собой зеленоватое пламя, исходившее из его металлического костюма.

– Сдается мне, Вертер, вам следовало давно самому завести ребенка, – сказал Герцог Квинский. – Вы идеальный отец. Отцовство может стать вашей профессией.

– Отцовство и профессия – вещи разные, – возразил Вертер.

– Вам виднее. – Герцог коротко хохотнул. Его красивое бородатое лицо, как всегда, выражало самодовольство. Он повернулся к девочке и, поклонившись, представился: – Герцог Квинский. – Его костюм зазвенел.

– Твои друзья очень милые, – сказала девочка Вертеру, когда они остались одни. – Прямо не ожидала.

– С ними следует соблюдать осторожность, – шепнул Вертер. – У них нет совести.

– Совести? А что это?

Вертер дотронулся до Кольца Власти и увлек девочку ввысь.

– Сейчас я твоя совесть, Кэтрин. Со временем тебе многое прояснится.

Едва Вертер и Кэтрин поднялись в воздух, как к ним подплыл Лорд Джеггед Канари. Его голова была чуть видна в пышном воротнике.

– Вертер, мой мальчик! – воскликнул Джеггед. – Я вижу, ты с дочерью. О, она слаще меда, нежнее лепестка розы. – Он окинул девочку долгим взглядом и с пылом продолжил: – Я много слышал о вас, но действительность превзошла все мои ожидания. Не сомневаюсь, вам посвятят стихи, музыку. Вы достойны стать героиней высокой прозы! – Джеггед отвесил изысканный глубокий поклон, взмахнув рукавами своего одеяния у ног Кэтрин. Затем обратился к Вертеру: – Ты не знаешь, где Миссис Кристия? Все собрались, а ее не видно.

– По всей вероятности, она не приехала.

– Появится непременно. Скоро маскарад. Миссис Кристия ни за что его не пропустит.

– Мне кажется, Миссис Кристия тоскует, – предположил Вертер.