– Я тебе обещал желтого кузнечика. А это не получится. До равноденствия успеет вывестись всего один, и я должен отдать его… другому человеку.

– Какому человеку? – прошептала Гайка.

– Одному мальчишке… Так получилось…

– Ну-ка расскажи, – потребовала Гайка и сама удивилась своему решительному тону.

Лесь послушался. Рассказал про Ашотика.

– Сама видишь, Гайка, ему кузнечик нужнее.

Гайка притихла, сидела печальная.

– Обиделась, – вздохнул Лесь. Печально, однако без мысли изменить решение.

– Ничуть, – искренне сказала Гайка. – То есть я обиделась, только не на это.

– А на что?

– Ну… на то, что ты подумал… будто я могу обидеться. А я же понимаю.

– Хорошо, что понимаешь…

– А ты… вообще глупый, – чуть слышно выговорила Гайка.

– Отчего же?

– Оттого… – Гайка заскоблила черепицу краем босоножки. – Дело разве в кузнечике?

– А в чем? – И у Леся затеплели уши. Он прочитал ответ в ее ускользнувшем взгляде: «В тебе дело. Лишь бы ты не расхотел со мной дружить».

– Весной и летом я тебе выведу хоть целый табун, – неуверенно пообещал он. – Когда солнце опять наберет силу.

Это было неразумно: ведь Гайка сию минуту сказала, что дело не в кузнечике. Сообразив про такую несуразность, Лесь смутился еще больше. Но тут же – по своей привычке высказываться бесхитростно – спросил:

– Ты, наверно боишься, что если я решил отдать кузнечика другому, то, значит, мне на тебя наплевать, да?

Гайка снова кинула в него боязливый взгляд: «А тебе… не наплевать?»

Лесь объяснил серьезно, весомо так:

– Мы же договорились на берегу, что теперь как родственники.

Гайка повела облупленным плечом:

– Ну и что… родственники. Они ведь не друзья, они всякие бывают. Например… как твоя тетя Це-це… – И выдохнула со смесью ужаса и храбрости: – Нет уж, я так не хочу…

– Так и не будет. Она – просто тетя, а я тебе… ну, почти что родитель. Разве забыла?

– Родители у меня давно есть, – уже без стеснения, просто с грустью сообщила Гайка. – А вот друга… ну, такого, самого-самого… никогда не было. Ни среди девчонок, ни среди мальчишек.

Лесь не отвечал, глядя с крыши в дальние дали, на морской горизонт. Но Гайка теперь чувствовала, что он не отгораживается от нее. Он прислушивается – и к ней, и к себе. И совсем перестала бояться своей откровенности.

– А у тебя… такой друг есть?

Лесь мотнул головой – так, что белые волосы разлетелись над ушами.

– «Самого-самого» нету… Я его только во сне видел.

– Расскажешь? – шепотом спросила Гайка. Она сидела на черепице в сторонке от Леся, а теперь придвинулась вплотную.

Было солнечно и спокойно, морской ветерок дружески обвевал Леся, и Гайка была славная, и все вокруг было хорошо. И Лесь подумал, что отчего бы и не рассказать про это?

– Это такой сон… Я его видел много раз. Он – про город. Город этот похож на наш, только… ну, не совсем похож. В нем полно загадок, закоулков и всякого такого… А на площадях растут среди камней большие синие цветы… А кое-где вместо улиц каналы, и туда с моря заходят теплоходы, и часто даже не поймешь, где дома, а где корабельные рубки… А народу немного, поэтому в городе всегда спокойно…

Гайка сдержанно дышала у его плеча.