|
Встречая нового посетителя, женоподобный метрдотель сгибался почти пополам и, не переставая кланяться, вёл его к одному из столиков. При этом круглая, как блюдо для фруктов, физиономия китайца прямо-таки излучала счастье и радушие, а пухлые коротенькие ручонки, сложенные на животе, придавали всей фигуре умилённо-елейный вид. «Ни дать — ни взять оживший китайский болванчик,» — подумалось Шумилову. Действительно, сходство с бронзовой фигуркой с раскачивающейся головой, разместившейся на каминной доске в гостиной его домовладелицы Марты Иоганновны Раухвельд, казалось поразительным: те же безостановочные кивки-поклоны, та же слащавость физиономии, округлость плеч, общий вид широкоскулого луноподобного лица. Усадив посетителя и выслушав в низком поклоне его пожелания относительно напитков и еды, китаец семенящей походкой маленького ничтожнейшего человека направлялся куда-то вглубь зала и скрывался за маленькой дверцей, замаскированной под стенную панель. Там, очевидно, находилась кухня, куда он передавал полученный заказ. Но в очередной свой заход на кухню он не очень плотно прикрыл за собой дверь и Алексей Иванович, сидевший неподалёку, услышал донёсшиеся оттуда лающие звуки чужого говора. Хотя Шумилов не знал ни слова по-китайски, смысл произнесённого был ясен по интонации — так могло звучать лишь начальническое распекание младшего служащего. Через минуту из-за скрытой дверцы пулей выскочил молодой китаец — худой, босоногий, в простой полотняной рубахе поверх коротких, до щиколотки штанов, с подносом и тряпкой в руках. Он метнулся к пустовавшему столику, оставленному посетителями всего минуту назад, и принялся наводить там порядок. Следом за ним из-за потайной дверцы вышел метрдотель, и Шумилов поразился перемене в его лице — оно сделалось гневно-ядовитым, губы сложились в злобно-гадливую гримасу, словно он только что провалился в выгребную яму. Но, сделав буквально шаг за порог и оказавшись опять в зале с посетителями, он моментально надел опять ту же елейную маску и засеменил через зал, поближе к входу, чтобы встречать новых посетителей.
Шумилов сделал заказ. Он бывал здесь прежде и новые непривычные блюда заказывал всегда с осторожностью и даже некоторой опаской, не стесняясь предварительно расспросить официанта, из чего они будут приготовлены. На этот раз Алексей Иванович заказал то, что раньше ему уже доводилось тут пробовать: овощной салат с острой морковью и солёными грибами, жареный эскалоп и три рисовых шарика со специями. Лёгкое ягодное вино, больше напоминавшее домашний компот из черешни с примесью какой-то неожиданной травяной отдушки, должно было придать обеду пикантность. Подошедшие к половине второго часа пополудни Иванов с Гаевским подсели к Шумилову. — Закажите, господа, что-нибудь, составьте мне компанию, — предложил Алексей Иванович. Сыщики отнекиваться не стали. Агафон без малейших колебаний остановился на хорошо знакомой еде: куриной лапше, картофельных зразах, утке с овощами. Гаевский, напротив, склонился к блюдам экзотическим — он выбрал китайскую лапшу с креветками, жареные мидии со специями, рисовый пудинг. Посмотрев на выбор блюд Владиславом, Иванов надул губы: — Тю-ю, какое странное предпочтение морских гадов нормальной человеческой еде! Ранее за тобою подобного не замечалось. Гаевский от слов коллеги лишь небрежно отмахнулся: — Я тебе поражаюсь, Агафон, в кои-то веки забрёл в ресторан с китайской кухней, и вместо того, чтобы попробовать что-то новое, расширить свой гастрономический кругозор, ты опять готов припасть к тарелке со своей любимой лапшой на куриных потрошках, подналечь на оладушки… Это что? Духовная лень? Неспособность к познанию мира? Ты бы ещё кулебяку или окрошку заказал. Или строганину с луком! — И заказал бы, коли б тут такое водилось, — согласился Иванов. — А то вот читать в меню даже срамно: «щупальца осьминога» — это как? Это на что похоже? — На щупальца осьминога! — Вот и я тоже думаю, что из настоящего осьминога… Не удивлюсь, если окажется, что все эти узкоглазые едят тараканов, пауков и прочих гадов ползучих… сколопендров всяких или змей. |
