— Угоститься, оно можно, дело хорошее, — обрадовался дворник. — Дюже я люблю самосад среднерусский, забористый, любому табаку табак, всяко лучше, чем папиросы!

Дворник запустил пятерню куда-то под фартук и через мгновение извлёк многократно сложенный лист газеты, оторвал осьмушку Шумилову и такую же точно себе. Зачерпнув из кисета добрую порцию табаку, ловко скрутил «козью ножку», закурил, блаженно зажмурился — ну, точно кот! — и выпустил громадное облако дыма:

— Да-с, самосадец ничего так, кхе-кхе, осчусчается!

Шумилов неспеша крутил цигарку, трамбуя табак в газете и дожидаясь, пока дворник ответит на заданный вопрос.

— Я б тебе, братец, так посоветовал с твоим подарком, — неожиданно проговорил тот. — Ты его лучше Домне Казимировне отдай, а то неровён час того…

— Что «того»? — не понял Шумилов.

— Под сковородку подвернёшься. Ты, как я погляжу, сам не знаешь, в какую семейку затесался.

— Не знаю, — признался Алексей.

— Эх-ма, молодость, — вздохнул дворник, но ничего более не сказал, только заинтриговав Шумилова.

Они переглянулись. Алексею стало ясно, что дворник ждёт от него конкретного предложения. Что ж, в каком-то смысле это было даже и неплохо.

— Как звать-то тебя? — спросил Алексей.

— Каждый зовёт, как Бог на душу положит. А отец назвал Кузьмою…

— Вот что, Кузьма, я вижу, ты хороший человек, а мне совет в одном деле нужен. Подскажешь?

— А чего ж не подсказать, коли смогу!

— Замечательно. Так, может, сходим по шкалику «беленькой» с рыбкой копчёненькой пропустим?

— Гм, нравится мне такой разговор, — обрадовался дворник. — Пойдём за мной, покажу тебе такое место, тут в десяти шагах буквально.

Он даже забыл, что ему надо ждать воз с дровами. Шумилов, однако, напомнил ему об этом; дворник убежал куда-то на минутку и вернулся чрезвычайно довольный, бросив на ходу: «Я сына своего предупредил, коли дрова привезут, он за мною сбегает!»

Едва только выйдя из двора, они нырнули в полуподвальное помещение без вывески, оказавшееся обычной рюмочной. Они попали в тёмное помещение, пахнувшее тушеной капустой, с низким посеревшим потолком, клетчатой, местами изрезанной ножами клеёнкой на столах. Посетители этой полуподвальной берлоги принадлежали к низшему сословию — мастеровой и разночинный люд. Дворник и Алексей Иванович в своем поношенном сюртуке оказались тут как раз на своих местах и ничуть не выделялись на фоне прочей малопрезентабельной публики.

Прекрасно понимая, что шкалик водки для такого богатыря, как Кузьма, будет, что слону дробина, Шумилов сразу заказал полштофа. Из закуски выбрали квашёной капустки и кружок кровяной колбасы, от рыбки, по доброму совету многоопытного Кузьмы, решили отказаться.

Алексей начал рассказывать дворнику свою легенду:

— Я задолжал папаше этой самой Анастасии изрядную сумму денег. Деньжатки брал под вексель, что не шутка. Подходит срок платить, а платить мне, понимаешь ли, нечем. Ну, сложилось так! Всяко ведь в жизни бывает, правда?

— Ну да, бывает, — согласился Кузьма, опрокидывая в глотку первую чекушку.

— В долговую яму, сам понимаешь, садиться неохота. Вот я и спросил папашку, Владимира Базарова, значит, а нельзя ли нам как-то столковаться. Он говорит — прощу долг, коли женишься на моей дочери. Дескать, не пожалеешь — она добронравна и красавица…

Тут дворник зашёлся смехом, заржал буквально, словно конь на купании.