|
Так в чем дело? Шестаков выглядел настолько убедительно, что нехорошее ощущение Лихарева превратилось в еще более нехорошую уверенность. – Вы ничего не помните? – спросил он. – О чем? Все я великолепно помню. Не алкоголик, из ума не выжил, несмотря на… события. И прием у товарища Сталина, и нашу с вами поучительную беседу, и как вы ушли поразвлечься, а мне любезно отдохнуть позволили, все помню. Что-то опять случилось или желаете продолжить веселье в моей компании? Так я не против. Давайте выпьем, поговорим, а потом снова спать. Метель, я слышу, совсем разыгралась. Самое время, если срочные дела не препятствуют… Говорил нарком так просто и естественно, а главное – с непередаваемыми интонациями именно высокого номенклатурного лица, нисколько не похожими на интеллигентно-саркастическую манеру Шульгина, что Лихарев сразу поверил – сам по себе, в единственном лице он здесь присутствует, а никакого Александра Ивановича нет, как и не было никогда. Наваждение, морок, да и только. – Да нет, это я просто так… Сам переутомился слегка. Всю ночь выпивали да в преферанс играли. Трудные дни выдались, вот и захотелось расслабиться. И что-то мне показалось, будто мы с вами договорились с утра кое о чем побеседовать… – Было такое, – не стал спорить Шестаков. – По поводу моего доклада товарищу Сталину. Так ведь рано еще, время терпит. Может, действительно выпьем? У нас, на царском еще флоте, офицеры безотказное средство знали в таких случаях. После хорошего «проворота» часика за два-три до подъема флага суметь проснуться, большую стопку водки выпить, и снова на боковую. Встаешь, как огурчик… – Что ж, давайте попробуем. Вам сегодня вообще спешить некуда, а мне – не раньше двенадцати. – Море времени. Выпьем, закусим, и все такое прочее… Нет, ни малейших признаков присутствия Шульгина. Абсолютно естественное поведение наркома, каким его знал и представлял Лихарев, человека, самому себе полностью адекватного, лучше многих здешних, но и не более того. Самую малейшую нотку несоответствия Валентин непременно бы уловил. С одной стороны, жаль неразыграной партии, а с другой – так, наверное, проще будет. Шестаков в нынешней роли и позиции никуда не денется, будет исполнять, что приказано. А с Шульгиным работать – упаси бог. Однако леди Спенсер может неудовольствие высказать по поводу несделанного задания. Замечание прописать «о неполном служебном соответствии». И ранее дарованные привилегии отобрать. Ох, сложно, сложно. Никогда так не было за последние десять лет. Валентин прошел в свою лабораторию, примыкавшую через малую прихожую к «парадному» кабинету. Якобы за новой бутылочкой приличного напитка. На самом же деле ему хотелось взглянуть на показания приборов. Как, когда и с чьей помощью исчез непонятный господин? Товарищем его назвать язык не поворачивался. Да, так и есть. Около двух часов ночи Шар зарегистрировал собственное включение, причем по совершенно незнакомой схеме, и двукратный перенос стокилограммовой массы с интервалом в десять секунд. Туда и обратно. В этом, конечно, никакой хитрости не было. Десять секунд вполне могли равняться и суткам, и месяцу, в других, разумеется, координатах. Но факт есть факт. Тело наркома было переброшено отсюда куда-то и возвращено обратно. Остальное понятно. Валентин перевел взгляд несколько левее и увидел листок бумаги, небрежно пришпиленный к дверце до сих пор секретного, хорошо спрятанного за стеновой панелью сейфа, а сейчас открытого для обозрения. |
