Роза взмахнула руками, ладони у нее были покрыты грязью.

– Ну, помечена – запахом.

– Я считала, что вы ее уже не единожды пометили.

– Да, разумеется, но мы должны делать это постоянно.

Вики вздохнула:

– Итак, вы желаете постоянно рисковать своей жизнью, чтобы мочиться на какой‑нибудь столб?

– Это не так просто. – Роза тоже вздохнула – Думаю, что нет.

– Я думаю, что нам нужно поговорить с дядей Стюартом… – предложил Питер.

– Так сделайте это, – сказала Вики. – Но сделайте это сразу же после того, как возвратитесь в дом.

– Но…

– Нет.

В последнее время многие события казались Вики непонятными, противоестественными: ее глаза, Генри, оборотни, – но теперь она работала и, несмотря на обстоятельства, снова почувствовала себя на твердой почве. Оба выстрела были сделаны из‑за тех деревьев, и где‑то в лесу находились крошечные кусочки мусора, которые даже самые дотошные преступники оставляют после себя незамеченными, свидетельства, которые выведут ее из леса прямо к горлу этого подонка.

Близнецы ощутили перемену в ее голосе и поведении и отреагировали на нее. Роза встала и отряхнулась, окружив себя на миг нимбом из белых волос. Питер поднялся на ноги, положив руку на плечо сестры. Он засунул большие пальцы за резинку шортов, затем остановился.

– Не будете ли настолько любезны? – спросил он, указывая подбородком на сумку Вики через плечо.

Та вздохнула, внезапно ощутив груз собственного возраста. Дистанция между тридцатью одним годом и семнадцатью оказалась гораздо длиннее, чем между тридцатью одним и четырьмястами пятьюдесятью годами.

– Предполагаю, твой нос говорит тебе, что пока все спокойно?

– Клянусь всем сердцем и хвостом.

– Тогда отдай их мне, – сказала Вики и протянула руку.

Он ухмыльнулся, сдернул с себя шорты и кинул их ей. Питер потянулся, затем Ураган потянулся и, наконец, он и Льдинка понеслись назад, к дому.

Женщина смотрела им вслед, пока они не перемахнули через ближнюю изгородь, потом бросила шорты Питера в сумку и повернулась к лесу. Подлесок, казалось, тянулся вверх, чтобы достичь вершин деревьев, склонявшихся книзу, каждый лист свисал тихо и печально в августовской жаре. Кто мог знать, что здесь происходило? Она, безусловно, к числу таких не принадлежала.

На краю поля Вики остановилась, расправила плечи, глубоко вздохнула и решительно принялась продираться сквозь заросли. Так или иначе, она сомневалась, что ее ждет какое‑либо удовольствие.

Барри By, сморгнув каплю пота, повисшую над глазом, припал к окуляру прицела и на миллиметр опустил ствол своего «Спрингфилда» тридцатого калибра.

Обычно он предпочитал стрелять по привычным старомодным мишеням, установленным на максимальной дистанции, которая позволяла произвести прицельный выстрел, но сейчас зарядил несколько низкоскоростных патронов, которые поражали цель только на расстоянии до сотни ярдов, тогда как обычные сохраняли убойную силу и на пятьсот, – и хотел испытать их в деле.

Примерно в сотне ярдов от него стоял свинцовый силуэт гризли, уменьшенный в той же пропорции пять к одному, как и дальность поражения патронами, которыми он пытался попасть в цель.

Пуля впилась в мишень, и Барри ощутил, как напряжение отпустило мышцы шеи и плеч. Он оттянул затвор, извлекая гильзу, и вогнал следующий патрон в патронник. Стрельба по мишеням всегда его успокаивала. Когда все протекало гладко, а теперь все так и было, он и его оружие становились частями единого механизма, одно – продолжением другого. Со всеми мелкими неприятностями в его жизни можно было покончить простым нажатием курка.

«Хорошо, не со всеми, – признал Барри, когда горная овца и американский лось пали одна за другим.