На досветовых скоростях даже самой технически упакованной колонии потребовалось бы года три, чтобы пересечь расстояние от системы двойной звезды Латимера до этой маленькой звезды с невообразимым названием Санкция IV. Действительно, в межзвездном пространстве ничто не идет быстро.

– Неужели? А знаешь, сколько нужно времени? От момента получения информации зонда до момента инаугурации правительства Санкции IV.

Я кивнул. Знать такие вещи входило в мои обязанности как местного военного советника. Заинтересованные корпорации смогли бы протолкнуть бумаги через Протекторат‑Чартер за несколько недель. Впрочем, это было чуть ли не столетие назад и не могло иметь касательства к предмету, о котором Шнайдер говорил в данный момент. Жестом я заставил его продолжить.

– Итак, что дальше? – произнес он, наклонившись над столом и подняв кверху руки так, словно собирался дирижировать. – Вы получаете археологические ценности. Заключается обычная сделка. Удовлетворяется ваша заявка как первооткрывателя, служащая в дальнейшем основой ваших взаимоотношений с корпорациями, где государство выступает посредником.

– Тоже за определенный процент.

– Да‑а, за процент, плюс право на экспроприацию, разумеется, с приемлемой компенсацией, цитата: «… всех новых находок, имеющих жизненное значение с позиции Протектората. И прочее, и прочее», конец цитаты. Суть же состоит в том, что любой мало‑мальски грамотный археолог, задумавший «пойти на дело», нацеливает свои усилия на центры обитания. Так поступали до нас все.

– Откуда тебе знать, Шнайдер? Ты что, археолог?

Подняв вверх левую руку, он закатал рукав, и я увидел выполненную на его коже иллюминиевую татуировку в виде свернувшейся кольцами змеи. Нарисованная чешуя мерцала на свету, и казалось, она светится сама собой, заставляя шевелиться кольца змеиного тела. Я почти слышал шелестящий звук, словно ползет настоящая змея. В зубы змее вплели нарисованную ленточку с надписью «Гильдия пилотов межпланетных сообщений. Санкция IV». Вверху картину венчал другой текст: «Земля принадлежит мертвым». Последняя надпись выглядела довольно свежей. Я пожал плечами:

– Неплохая картинка. И что?

– Я доставлял грузы группе археологов, работавших на побережье Дэнгрека к северо‑востоку от Заубервилля. В основном все они были скрэчерами, но…

– Скрэчерами?

Шнайдер озадаченно моргнул:

– Да. А что такого?

– Это не моя родная планета, – мирно заметил я. – Случилось так, что я здесь воюю, и только. Кто такие скрэчеры?

– А‑а. Знаешь ли, это просто щенки, – он сделал пренебрежительный жест, помахав руками. – Только что окончившие академию, в первый раз на раскопках. Скрэчеры.

– Скрэчеры. Понятно. А кто был не скрэчер?

Он снова мигнул:

– В смысле?

– Кто из группы не был скрэчером? Ты сказал: «В основном все они были скрэчерами, но…» Кто не был?

Похоже, Шнайдер обиделся. Ему не нравилось, что я прерываю его рассказ:

– Была пара‑другая опытных рук. Скрэчеры всегда находят то, что хотят найти, на любых раскопках, но иногда встречаешь и ветеранов, так и не набравшихся ума‑разума.

– Или вошедших в дело слишком поздно, чтобы урвать свой кусок.

– Да‑а… иногда.

По неизвестной мне причине ему не понравилась и эта шутка.

– Штука в том, что мы… точнее, они кое‑что нашли, – сказал Шнайдер.

– Нашли что?

– Марсианский корабль. Нетронутый.

– Херня.

Шнайдер примял сигарету:

– Мы его нашли.

Я снова вздохнул.