— Я из-за тебя друга подставил!

— Ну ты и говно, — она решительно повернула дверной замок. — Ты говоришь, что ты предал друга… Я не знаю, что случилось, но это ты предал, а не я. При чём тут я? Зачем ты на меня сваливаешь вину?.. Ну всё, достаточно уже… Уматывай отсюда.

Он оделся, глядя на распахнутую дверь.

— Неужели так бывает? — он долго смотрел Лере в глаза.

— Уматывай! — прошипела она.

Он вышел и остановился на лестничной клетке. Он не подозревал, что человеку может быть так плохо.

«Лучше бы умереть, чем испытывать такое…»

Он вышел из подъезда, тяжело передвигая ноги. Шёл мелкий дождь. искристые капли вились под фонарными столбами, клубились, превращались в густое жёлтое месиво.

«Надо взять такси…Иначе не доеду…»

До проезжей части надо было пройти метров сто. Владимир шёл медленно, словно преодолевая огромное сопротивление. Ему казалось (и он физически ощущал это), что некая сила тянула его обратно, к Лере. Надо было объясниться с ней. Надо было понять друг друга. Нельзя было рвать всё вот так, разом, резать по живому…

Он остановился на залитом водой газоне. Слева от него громоздился припаркованный чёрный грузовик. Владимир облокотился о капот, обтёр лицо ладонью.

«Боже, какую глупость я совершил… Зачем я связался с этой женщиной?.. Что за тайную схему придумала для меня судьба?»

Он выпрямился и шагнул вперёд…

Серая «волга» на бешеной скорости вынырнула из-за грузовика. Синие полосы на бортах… Аккуратные белые буковки на синих полосках: «Милиция»… Маячок на крыше машины… Волга вильнула влево… Секунда… Правый задний борт стремительно налетел на Владимира, ударил, оглушил, отшвырнул…

Владимир перевернулся и отлетел на газон.

«Какая всё-таки внезапная у нас жизнь», — подумал он.

Никто не видел, как он упал, никто не вызвал «скорую», никто не оказал первую помощь. Нагибин лежал в полном одиночестве, распластавшись на спине. Повреждённый позвоночник не позволял ему шевельнуться, из разбитых губ сочилась кровь, и холодный дождь сразу смывал её с кожи, будто не желая портить красными разводами смертельную бледность человеческого лица. Мысли мучительно бились в голове Нагибина, оценивая произошедшее, торопливо перелистывая страницы прошлого и пытаясь заглянуть в будущее. Однако с каждой минутой думать было труднее и труднее, наползавшая тьма вгрызалась в сознание, разваливала его на куски. Тело почти не ощущало боли, лишь где-то вдалеке, будто в стороне, пульсировало что-то колючее и жгучее.

Нагибин с трудом сглотнул слюну.

«Какая внезапная жизнь…»

Сознание отлепилось от его тела и ринулось прочь…

МОСКВА. АНТОН ЮДИН

Юдин коротко глянул в зеркало заднего обзора. Тело сбитого человека перекувыркнулось, удар отбросил его на газон.

«Плевать! На всё плевать!»

Юдин надавил на педаль и в одно мгновение пролетел через перекрёсток. Справа промелькнуло здание цирка. Слева остался университет с примкнувшим к нему огромным парком.

«Плевать! Теперь надо только успеть!»

Перед глазами Юдина мелькали расплавленные световые пятна.

«Только бы не пропустить поворот!»

Он уверенно притормозил при съезде с эстакады, вывернул направо, как если бы ездил там каждый день, и выехал на Садовое кольцо. До его квартиры оставались считанные десятки метров…

Всю дорогу он слышал в переговорном устройстве шипящий голос дежурного ГАИ, который всё спрашивал и спрашивал, почему не отвечает патруль… Юдин то и дело бросал тяжёлый взгляд на приёмник и всё думал, что вот бы сейчас ответить: «Да пошли вы все»… Но сдержал себя.