Грузовик Уэстона был припаркован на улице. Дни становились длиннее, так что заходящее солнце было залито розовыми и оранжевыми оттенками с вишнево-красной краской. Я залезла на кровать в грузовике и открыла заднюю крышку кулера. После того, как моя рука была облита водой, я остановилась на апельсиновой Фанте. Я достала из холодильника банку.

Соседи, должно быть, хотели завести щенка, потому что за забором залаяла маленькая немецкая овчарка, когда я подходила по изогнутому тротуару к входной двери. Я не ходила по этому пути. Я заходила со стороны гаража Уэстона. Я позвонила в звонок, освещенный светом двери, и колокольчики заиграли мелодию. Пару минут спустя, Вероника открыла дверь с теплой улыбкой и усталыми глазами. После второго признания, она сделала шаг назад, открывая дверь шире, и жестом пригласила меня войти.

— Он внизу, — сказала она, глядя вниз на мою одежду, покрытую краской.

— Сухая, — пообещала я.

— Надеюсь на это. — Веселье подорвало ее укоряющий тон.

Она погладила бедра своими ладонями и покачала головой, когда я прошла мимо. Я легко направлялась по пути. С каждым шагом вниз, знакомое трепетание в животе усиливалось. Это не гравитация тянет меня вниз по лестнице. Это была неопровержимая сила, желание лечь в кровать красного «Шеви» и раствориться в паре изумрудно-зеленых глаз.

Я задавалась вопросом, перестану ли я однажды чувствовать меньше по отношению к Уэстону, и до меня дошло, насколько опустошенной я была бы, если бы этот день когда-нибудь настал.

На полпути вниз по ступенькам, можно было видеть лицо Уэстона. Он сидел на диване, его торс повернут спиной к приостановленному эпизоду реалити-шоу. Его локоть прижат вниз, небольшая подушка рядом с ним. Он был чистым, его кожа блестела и покраснела от оттирания.

— Привет, — сказал он, наблюдая за мной, когда я подошла к дивану.

Прежде чем я успела ответить, он схватил меня и потащил вниз, пока я не приземлилась спиной на подушки. Он оставил на моих губах теплый влажный поцелуй. Его руки были подо мной, вжимая мое тело в его, пока он искал мой рот своим языком. Я запустила пальцы в его волосы и вдохнула, мои колени раздвинулись, позволяя ему лечь между ними.

Когда он, наконец, отстранился, мы оба задыхались.

— Прости, — сказал он, его глаза по-прежнему были сосредоточены на моих влажных губах.

— Что это было?

— От тебя пахнет мороженым, —сказал он, смахнув прядку волос с моего лица.

— Как ты себя чувствуешь?

Голод в его глазах испарился, и он сел с расстроенным вздохом.

— Хорошо, Эрин.

Мое тело последовало за ним, мои руки пристроились позади меня.

— Что я сказала?

Он посмотрел на меня, потом выражение его лица смягчилось.

— Меня спросили около ста раз об этом за сегодня.

— Что случилось?

— Что-то про обезвоживание от нового бронходилататора. Это происходит в доле процента с людьми. Просто случайность. Я, правда, в порядке. Два пакета физраствора, и я как новенький.

— Два пакета? — Я увидела доказательства на руке — пластырь, частично охватывающий новый синяк.

Уэстон подошел к углу комнаты, там, где потолок соединялся со стеной, его небритость была уже заметна.

— Почему ты так зол на меня?

— Я просто хочу поговорить о нормальных вещах. Ты заставляешь меня чувствовать себя инвалидом. Я не умираю.

— Я не могу быть обеспокоенной? Ты был доставлен в больницу скорой помощи пару дней назад.

— Ну и что? — отрезал он.

Я застыла.

— Я больше не терплю дерьмо от кого бы то ни было, помнишь? Даже от тебя.

Мои слова заставили его приостановиться, и он вытянул шею, медленно поворачиваясь в мою сторону.