К счастью, отец Грейс подобную чепуху не воспринимал. У него не было времени на суеверия и четки, он был человеком практическим.

Грейс представила реакцию своей матери на новость об исчезновении Анны. Кэтрин сразу ответила бы – вот именно этого она всю жизнь и опасалась, еще одной пропавшей девочки. Хотя Анне вот-вот исполнится тридцать семь лет.

Кэтрин даже села бы за руль «фиесты», которую не водила больше года, и, подгоняемая страхом, примчалась в Клируотер впервые за три месяца. Из-за ее отговорок Грейс с Матильдой уже дважды мотались в Лестер (четыре с половиной часа!) повидать бабушку. Да, Кэтрин уже семьдесят девять лет, нельзя ожидать от нее особой прыти, но ведь было же время, когда мама сделала бы для нее решительно все! Грейс не могла смириться, что годы берут свое, превращая Кэтрин в ворчливую старуху.

Да, мать обязательно приедет, поэтому нельзя сообщать ей плохую новость.

Грейс мысленно слышала мамин голос: «Я всегда предупреждала тебя насчет Клируотера и этих скал! Как я не хотела, чтобы ты туда возвращалась… Ты знаешь, что я была против».

А вот отцу, будь он жив, Грейс бы позвонила. Рассказала бы о ситуации и получила дельный совет. Папа поддержал бы ее.

Отца ей не хватало. В день, когда Генри ушел в мир иной, частица души Грейс умерла вместе с ним. Кэтрин часто повторяла, что они с отцом похожи, и Грейс радовалась этому. Ей хотелось быть в точности как отец. Всю жизнь она всячески старалась подчеркивать их сходство, потому что не желала походить на мать, волнующуюся из-за каждой мелочи, не умеющую решать проблемы. Отец бы гордился, узнав, что Грейс вернулась в Англию и неплохо справляется без Грэма. А Кэтрин только расстраивается, что дочь с мужем живут на две страны и для Матильды это плохо. Грейс сожалела, что не нашла себе в мужья человека, похожего на отца.

Голос полицейского отвлек ее от печальных мыслей: он представил ей своего коллегу Питера Сэмсона, который запишет показания. Он по-прежнему смотрел на нее как на старую знакомую, и чем больше Грейс вглядывалась в его лицо, тем сильнее убеждалась – она его где-то видела. Но где? Полицейский кивнул Грейс и жестом предложил ей пройти в кабинет.

Октябрь

Шесть недель назад

Анна

Толстая тетрадь с обложкой в горошек открыта на коленях Салли, золотая ручка с ярко-розовой бусиной, болтающейся на конце, сжата в пальцах. Каждую неделю я борюсь с желанием податься вперед и вглядеться в строки, чтобы прочитать, что там написано, но Салли всякий раз предусмотрительно придерживает страницу ладонью, якобы не давая уголку загибаться.

В углу стоит металлический шкаф, и сегодня один из ящиков выдвинут. Внутри можно разглядеть пухлые папки с документами. Неужели Салли проводит вечера, анализируя записи, делая выводы по пациентам и вновь убирая папки – для чего? Что происходит с людьми, записи о которых она хранит в своем шкафу, когда сеансы подходят к концу? Неужели у всех все заканчивается благополучно?

– Как ваши дела? – интересуется Салли.

– В субботу праздновали день рождения Бена, – отвечаю я, прикусив нижнюю губу. Во рту возникает железистый вкус, и когда я трогаю губу пальцем, на кончике остается красное пятнышко.

– Ясно. Как прошел ужин?

Она будто знает, что ужин прошел так себе, судя по ее взгляду.

– Я опозорилась с десертом «Павлова», – через силу смеюсь я, стараясь отделаться шуткой, хотя на самом деле все получилось совсем не смешно.

Ужин закончился – еда съедена, вино пока еще не выпито. Кейтлин помогла мне отнести в кухню почти всю посуду, но на столе все равно беспорядок – бокалы, батарея пустых винных бутылок и красное пятно на белой льняной скатерти.