Я изобразила недоумение, но сердце часто забилось.

– Интересно, почему, – продолжила Салли. – По-моему, вы что-то утаиваете, причем именно это и может оказаться причиной, побудившей вас обратиться ко мне.

Одной рукой я ковыряла шов на джинсах, который начал расходиться. Если я переусердствую, останется дырка, но я все равно продолжала терзать шов. Салли ждала ответа, и я заерзала в кресле. Мне никак не удавалось усесться удобно. Дело в том, что утром я едва заставила себя приехать к ней на прием.

Когда я снова запустила палец в шов, Салли спросила:

– Как у вас отношения с подругами в последнее время?

Я понимала, что с подругами у меня разладились отношения после дня рождения Бена. В нашей компании возникла скрытая враждебность.

Я ответила Салли, что пять дней назад мы с Нэнси поссорились около школы.

«Ты плохая подруга, Анна, – заявила Нэнси, тыча пальцем мне в грудь. – Она для тебя важнее меня».

– А можете рассказать, из-за чего?

Я покачала головой. Мне не хотелось углубляться в это.

– Ссора улажена? – спросила Салли.

– Я… Да.

Вообще-то ничего не улажено, но между нами установилось молчаливое соглашение делать вид, будто все в порядке. Короче, притворяться.

– Подруги очень важны для вас, – заявила она. – Я обратила на это внимание во время наших сеансов.

Я кивнула.

– А что еще вас беспокоит, Анна? Что-то заставляет вас нервничать, волноваться. – Салли вновь посмотрела на мои пальцы, теребившие шов на джинсах.

– Помните, в прошлый раз я рассказывала о Хизер Керр?

Она кивнула, внимательно глядя на меня.

Лето 1997 года выдалось жарким. Неделю стоял невыносимый зной, к вечеру духота настаивалась, как чай.

Грейс должна была прийти ночевать. Она давно не была у меня в гостях, а я не ходила к ней. Наша дружба ослабела, однако мы не заводили об этом речь, хотя Грейс все замечала. Я размышляла, может, она не решается заговорить из опасения, что я откажусь дальше с ней общаться. Неужели я бы это сделала? Вряд ли у меня хватило бы смелости, но я так увлеклась Хизер, что постоянное присутствие Грейс начинало раздражать.

Но мне было ее жаль, ведь больше дружить ей было не с кем. Поэтому, когда Грейс повторила, что очень хочет ко мне в гости, потому что вот Хизер у меня ночевала, я ее пригласила к себе.

Хизер я считала ровней, оправдывая этим растущее отчуждение с Грейс. Хизер тоже получила не вполне обычное воспитание, в шесть лет оказавшись в приюте, и я могла не смотреть на нее снизу вверх и не завидовать благополучной семье, как у Грейс.

Вероятно, поэтому я приняла ее пари, хотя и знала, что сегодня Грейс придет с ночевкой. Признаться, пари было из самых отчаянных. Я знала, что Грейс непременно увяжется за нами, но мне захотелось показать ей, что я изменилась.

Хизер подловила меня днем и начала, как обычно:

– А слабо нам?..

– Что? – захихикала я возбужденно.

– Сегодня, как стемнеет, мы втихаря выберемся из дома и встретимся у скал!

– У скалы Крейна? – Мой восторг сменился трепетом. – Так тропа же опечатана после несчастного случая! Земля обвалилась, один человек чуть не погиб, – объяснила я. – Сейчас на скалы ходить нельзя.

К тому же папа оторвал бы мне голову, если бы узнал, что я рискнула жизнью.

– Подумаешь! – отмахнулась Хизер. – Лента не стенка! Или тебе слабо?

Я хотела отказаться. Скалы стали крошиться неделю назад, и уже обломки рухнули на случайного прохожего (к счастью, береговой охране удалось его откачать).