– Люди берут тайм-аут по разным причинам, – объяснила она. – Вы не поверите, сколько взрослых людей охватывает острое желание убежать от привычной рутины. Это не преступление.

– Допустим, но Анна не какая-то отвлеченная совершеннолетняя особа, – возразила Грейс, пульс у которой участился при мысли, что к ней опять не прислушаются. – Она никогда не бросила бы своего сына. Я вашему коллеге так и сказала. Анна так не поступила бы, я это знаю точно, потому что ее саму в детстве бросила мать.

Грейс заметила, что Бетани чуть наклонила голову набок, будто заинтересовавшись, и пожалела, что сказала об этом. Да, Анна не оставила бы Итана, но для копов, которые не знают ее, детская психотравма может стать достаточным основанием поверить в бегство Анны из семьи.

Но детектив Баркер ответила, что волноваться не о чем и расследование прекращено. Как ни возражала Грейс, она понимала, что ничего не добьется.

Когда Грейс вышла на улицу, от слез щипало глаза. Это были слезы досады и гнева, от которых хотелось открыть рот и громко закричать. Она с размаху ударила ладонью по кирпичной стене – боль сразу пронзила руку.

– Здравствуйте, – раздался мужской голос.

Грейс обернулась и увидела вчерашнего дежурного полицейского с кудрявыми волосами и татуированными руками. Он улыбался – улыбка освещала все его лицо, – и Грейс снова отметила, как он хорош собой.

– Здрасьте, – буркнула она.

– Все в порядке?

Грейс дернула плечом, затем покачала головой:

– Нет. Ваши коллеги мне не верят.

– Неужели?

Грейс отвернулась и стала смотреть на дорогу, соображая, что можно рассказать.

– Моя подруга еще не вернулась домой, однако ваши сотрудники закрыли дело. Детектив Баркер кажется абсолютно удовлетворенной своей версией, что Анна решила отдохнуть от семьи.

– А вы в эту версию не верите?

Грейс обернулась к нему:

– Нет.

Он выдержал ее взгляд и долго смотрел ей в лицо.

– Вчера вечером я вспомнил, – произнес полицейский, – откуда мне знакомо ваше имя.

Грейс увидела, как голубые глаза потемнели, а улыбка исчезла.

– Двадцать два года назад, мое первое расследование. Вы, конечно, изменились, тогда вы были подростком. Я и сам был зеленым юнцом, поэтому подробности так въелись в память. Ваша соученица, Хизер Керр…

Приоткрыв рот, Грейс внимательно посмотрела на него. Да, это тот самый полицейский с располагающей внешностью, который приходил к ее родителям и сообщил об исчезновении Хизер. Кэтрин успела отослать Анну домой, чтобы, если той придется говорить с полицией, при этом присутствовал ее отец.

Грейс кивнула:

– Да, помню.

Она помнила, хотя и хотела забыть.

Сев в машину, Грейс достала телефон и позвонила Анне, но у той сразу включился автоответчик.

– Анна, я волнуюсь за тебя, – проговорила она. – Пожалуйста, позвони. Если с тобой все в порядке, просто дай мне знать. – Закончив звонок, Грейс положила телефон на соседнее кресло, барабаня пальцами по приборной доске.

Детектива звали Маркус Харгривс – это Грейс запомнила еще в четырнадцать лет. Она тогда сидела в гостиной на кресле-мешке, а Харгривс опустился рядом и принялся расспрашивать о школе: нравится ли ей учиться, какой у нее любимый предмет, кем она мечтает стать. Он говорил, что волноваться не о чем – Хизер обязательно найдется. Поэтому сейчас Грейс не доверяла полицейским, твердившим, что поводов для беспокойства нет, хотя в свое время Харгривс сдержал слово – Хизер действительно нашли. Правда, было уже слишком поздно.