Он прервался на полуслове, с изумлением глядя на меня.

— Тикки?

— Что?

Решительно водворив меня в объятия, Снегов усадил нас (иначе не скажешь) на диван и велел:

— А теперь давай по порядку. Что случилось?

— Ничего… — Я в самом деле не могла объяснить нахлынувшей на меня удушливой тоски.

— Когда «ничего», — терпеливо пояснил Рюрик, — у тебя не бывает такого несчастного испуганного выражения.

Я опустила глаза.

— А… Это так выглядело?

— Именно. Ты смотрела на меня как кролик на удава.

Прислонившись к нему, обхватив руками и спрятав лицо у него на плече, я смогла, наконец, заговорить.

— У тебя был такой голос…

Он спросил ласково, словно разговаривал с ребенком:

— Какой?

— Отстраненный.

— И ты испугалась?

Вопрос словно смел преграды.

— Да-а!.. — выдохнула я, обнимая Рюрика еще крепче, почти вцепившись в него — и заговорила торопливо и сбивчиво: — Да, испугалась. Сам виноват! — помнишь, ты мне говорил про изменчивость мира — я тогда ужаснулась и забыла, потому что все было как всегда и не о чем было жалеть, и не так уж страшно, и вообще было не до того — а теперь я постоянно об этом думаю, и кажется, что вот-вот все исчезнет — и мне страшно!

Выпалив это, я зажмурилась и застыла, приникнув к нему. Стыдно, стыдно! Как маленькая — такие глупости! Вот сейчас он скажет: «Какая же ты дура!» — и уйдет. Фактически так уже бывало в моей жизни.

— Глупенькая моя…

Слова я почти угадала — но сколько в них звучало нежности! Я тихонько всхлипнула, прижимаясь щекой к его груди, а он, водя рукой по моим волосам, вздохнул:

— Тикки, Тикки…

Мы просидели так долго, очень долго. Рюрик легонько укачивал меня, успокаивая; я снова ощутила себя маленькой девочкой, заблудившейся в огромном мире. Только здесь, в его объятиях, тепло и надежно, только здесь можно почувствовать себя так защищено, «в домике».

— Ты устала, — констатировал он, когда я смогла, наконец, волевым усилием отстраниться. — Маленькая моя железная леди… Тебе отдохнуть нужно.

— Какой уж тут отдых! — вздохнула я. — А ведь дня за два до того, как разразился скандал с Перовым, я как раз решила, что мне пора в отпуск. Дай-ка, думаю, свалю все дела на твои крепкие плечи и…

— «Мои крепкие плечи»? Что, так и подумала? — серьезно уточнил Рюрик.

Я счастливо рассмеялась. Почему-то в такие моменты, я готова безоглядно поверить, что он никогда никуда не денется.

— Скажи, Скандинавия является особым предметом твоего интереса или… — Он улыбнулся. — «Или». Скорее был период активного интереса. Ты ведь про Эрленда Лу? Для меня он скорее отголосок того периода.

— И часто у тебя бывают такие… отголоски?

— Время от времени. Ничто не проходит бесследно, да?

Я прижалась к нему всем телом.

— Пусть оно совсем не проходит. — Я имела в виду отнюдь не Скандинавию.

Он понял. Просто сказал:

— Теперь? Куда же оно уйдет…

— Я тут подумала… Снусмумрик и Туу-тикки скорее всего не понравились бы друг другу.

— Ты это к тому, что тебе не нравятся убежденные хиппи и прочие идейные бомжи?

— И это тоже… Но не только.