А вот это было совсем некстати. Но и тут он прав.

***

Пока я продолжала здороваться с нашими друзьями, Джаред не спускал с меня глаз. Мистер Мур, с которым я тоже поздоровалась, только злобно зыркнул в ответ, но по глазам было видно, как он рад, что я вернулась. Моему возвращению радовались и миссис Хендерсон с сестрами Диксон. Да так, что едва сдерживали восторг. Это было по настоящему мило. А еще здесь присутствовали новички. То есть лица я, конечно, узнавала, но эти люди никогда раньше не были ни прихожанами церкви, ни членами Ордена.

– Дедушка, а тут точно все из суперсекретного клуба?

– А как же! – Он проследил за моим взглядом. – В поисках ответов к нам пришли новенькие, ведь всему городу достался не лучший расклад. – Он взглянул на меня печальными глазами. – Кажется, пора все исправить.

– А ты, случайно, не выяснил, как именно это сделать?

Стиснув зубы, дедушка посмотрел на бабушку, обвел взглядом всех собравшихся и взял меня за руку.

– Хочу тебе кое что показать.

Дав знак всей компашке, дедушка повел нас вниз по нашей жуткой лесенке, ведущей в наш же не менее жуткий подвал. Не самое мое любимое место в доме, зато там полно воспоминаний. Тоже жутких, но все таки. Темная комната навеяла щемящую ностальгию, появлению которой я по настоящему удивилась. Понадобилось время, чтобы осознать это чувство, и я притворилась, будто даю глазам привыкнуть к свету. Наш жутковатый подвал еще никогда меня так не радовал.

В свете одной единственной тусклой лампочки на потолке дедушка снял с полки старую коробку, где хранились папины вещи. Я уже там копалась. Так и узнала, что папин отец все еще жив и мотает от пятнадцати до двадцати в ближайшей тюрьме.

Жестом дедушка велел мне сесть на старый диван, который стоило выбросить давным давно, и поставил коробку на кособокий стол, избавляться от которого бабушка наотрез отказывалась, потому что его сделала я в средних классах. Так стол и остался у нас вечным напоминанием о том, чего я никогда не должна делать – работать с деревом.

Брук с Глюком тоже сели на диван и придвинулись поплотнее друг к друг, чтобы освободить место бабушке. Джаред встал у подлокотника так близко, что касался моего плеча. Только Кения, похоже, чувствовала себя пятым колесом. Она обводила глазами подвал, пытаясь придумать, где ей встать. В конце концов она присела на второй подлокотник, рядом с Глюком, который ей тут же улыбнулся. О да! Тут явно что то происходит!

Кэмерон был занят тем, что оставался Кэмероном, и выбрал местечко у лестницы, по прежнему отказываясь присоединиться к всеобщему веселью. Так и подмывало сказать ему, что у него лицо застынет в таком виде на веки вечные, но он, к сожалению, не так доверчив, как я. Впрочем, когда я в последний раз поверила в сказочку с застывшим лицом, мне было семь. Ну, максимум восемь.

– Годами я изучал древние тексты, – начал дедушка, – и пророчества, говорившие о конце света, но кое чего до недавнего времени не замечал. – В поисках чего то конкретного он покопался в коробке и вдруг остановился, чтобы сосредоточиться. – Во первых, есть отрывок, где говорится, что перед самым началом войны ты будешь скрываться. Отрывок совсем коротенький, и его легко пропустить.

Я навострила уши.

– Думаешь, речь о моем отъезде в Мэн?

Дедушка кивнул:

– Там говорится о том, что ты пустишься в бега туда, где не светит солнце.

Я усмехнулась:

– В Мэне светит солнце, просто не так часто, как у нас.

– Именно! – Он хлопнул ладонью по столу. – Я хочу, чтобы ты целиком и полностью поняла одну простую истину, звездочка. Все эти тексты – лишь переводы оригинальных записей. Некоторые из них были на французском. Другие – на итальянском. Но самые первые, напрямую от Арабет, были записаны на старинной версии гэльского.