|
Некоторые из них были на французском. Другие – на итальянском. Но самые первые, напрямую от Арабет, были записаны на старинной версии гэльского. Разумеется, их пришлось переводить, и не раз, а это сильно исказило изначальный смысл. В наше время первоисточники давно утрачены. – Дедушка многозначительно заглянул мне прямо в глаза. – Я пытаюсь донести до тебя, до всех вас, что ко всему написанному в документах стоит подходить со здоровой долей скептицизма.
– То есть не понимать все буквально? – уточнила Брук. – Вроде того. Я говорю лишь о том, что некоторые аспекты могут оказаться неточными. Во мне теплом разлилась надежда. – То есть тексты могут ошибаться? Я могу и не быть пророком? И вся эта война может ни капельки от меня не зависеть? Дедушка опустил голову: – Нет, милая. С этим все предельно ясно. – Но ты же только что сказ… – Звездочка, – перебил он и умолк, подбирая слова. – В нашем распоряжении слишком много пророчеств и совпадений в них, чтобы сомневаться по поводу твоей роли в грядущем. Не говоря уже о множестве предсказаний других твоих предков и других пророков по той же линии. Сейчас я говорю о том, что многое за прошедшее время осталось без внимания. – Например? – спросила я, борясь с угнетающим разочарованием. Бабушка положила ладонь мне на плечо. – С тех пор как ты уехала, мы снова и снова шерстили архивы, пытаясь найти хоть что то, что подскажет нам, как все это остановить. Как тебе помочь. – И? – Против моей воли надежда расцвела буйным цветом. – Мы не нашли ничего, что подсказало бы нам, что именно тебе нужно сделать. Везде снова и снова говорится лишь одно: ты это сделаешь, и точка. – Она похлопала меня по колену. – Положа руку на сердце, звездочка, пророки, которые были до тебя, вполне могли видеть совсем не так, как видишь ты. Дедушка снова поник. – Чую, – сказала я, – это еще не все. Он присел передо мной и взял бабушку за руку. – Дело в том, что кое чего до недавнего времени мы не замечали. Нам это и в голову не приходило. – И чего же? – Все до единого пророчества рассказывают об исторических событиях, которые происходили десятилетия и даже столетия назад. Все они ведут к нашему времени, но заканчиваются на одном и том же. Тексты говорят о мрачных днях перед войной, об испытаниях, которые ты преодолеваешь, о том, как ты пускаешься в бега и в церкви из за этого происходит раскол, а потом ты просто возвращаешься туда, где все началось, и предотвращаешь войну, которая так и не успевает начаться. Словно в мгновение ока. Раз – и все заканчивается. – Не поняла. Пусть все заканчивается, а дальше что? – В том то и дело. Нигде нет ни слова о том, что будет дальше. Как будто… – Как будто дальше никто из пророков ничего не видел. – Кусочки мозаики в голове начали складываться, вгоняя меня в шок. Я посмотрела на дедушку. – Как будто дальше просто нечего видеть. – Милая, все тексты твердят одно: ты предотвратишь войну. – Дедушка… – начала я и замолчала, пока голос не надломился. В многотысячный раз за всю мою жалкую жизнь мне пришлось цепляться за собственный страх, чтобы не дать ему выбраться наружу и не разреветься, как школьница, пролившая на платье растворимый напиток. Внезапно я ощутила на плече ладонь Джареда. – Дедушка, ты не понимаешь. Я видела конец света. – Прежде чем продолжить, я поскребла пальцами лицо. – Ничего я не предотвращу, и это доказывают мои собственные видения. Всякий раз, думая о смертях из моих видений, я пускалась в долгий одинокий путь под названием «гипервентиляция». Паника кулаком сдавила грудь. |
