– Есть такие места, к которым тебе пока нельзя приближаться, – много раз повторяла ей Зазар. – Когда станешь старше, я сама поведу тебя туда, чтобы ты узнала о том, кто ты такая, что собой представляешь и чем должна стать. А пока наберись терпения.

Голос знахарки звучал непререкаемо, а на кончике пальца иной раз даже вспыхивала искра, так что Ясенка склонна была повиноваться. Однако Зазар не появлялась дома уже несколько дней, и Ясенка ощутила вкус свободы. Она решила использовать подвернувшуюся возможность и, с легким сердцем оставив Кази дома, нырнула в кусты на краю поляны, на которой стояла лачуга Зазар.

В столице Рендела, Ренделшаме, стоял Великий Собор Света, самый большой и важный храм, посвященный Главному Правителю Неба и Земли. Собор был воплощением не только веры, но и чувства прекрасного, созданием лучших мастеров страны. Величественный свод поддерживали высокие белые колонны, выточенные в форме четырех Великих Деревьев, служивших символами четырех правящих Домов Рендела.

Собор также славился окнами, большими и малыми, украшенными картинами из кусочков цветного стекла. Самый большой из витражей был установлен над главным входом. Этот витраж был круглым и представлял собой только украшение, ничего больше, – и он сиял даже при самом слабом свете. Цветы и листья, изображенные на нем, переливались драгоценными камнями; здесь были рубины и гранаты, розовый кварц и сапфир, шпинель и аквамарин, золотой топаз, цитрин, изумруд, хризопраз и турмалин… Символизируя четыре Дома, витраж бросал радужные блики на каждого, кто решал войти в Собор. А внутри другие окна, огромные и совсем маленькие, являли взгляду поучительные сцены, которые должны были наставить посетителя в его повседневной жизни. Вполне естественно, что на многих стеклянных картинах изображались патроны, платившие честным труженикам за работу.

Три самых малых окна с витражами были скрыты от всех, кроме самых любознательных – и кое‑кто из тех, кто обнаружил эти витражи, снова и снова возвращались к ним. Безусловно, витражи были поразительно красивы, – однако они внушали чувство неясного опасения, потому что менялись со временем и эти перемены нельзя было объяснить работой мастера. Одно окно изображало Руки и Паутину Ткачих. С появлением громовой звезды, которая обрушилась на северные земли с такой силой, что содрогнулся весь мир, а горы с огненными жерлами проснулись, это окно, которое до тех пор менялось едва заметно, ожило. Руки Ткачих задвигались быстрее, а Паутина, над которой они работали, стала выглядеть иначе.

Второй витраж, изображавший трясинного лаппера, тоже начал меняться. Маленький лаппер, сидевший у берега протоки, отошел и скрылся в кустах. А по поверхности воды пошла рябь, словно что‑то темное и злобное пыталось выбраться на землю.

Но самая большая опасность стала прорисовываться на третьем витраже, хотя те немногие, кто замечал происходившие перемены, не понимали, что именно они видят. Это таинственное окно прежде было просто белым и почти непрозрачным, и отсутствие рисунка делало его неинтересным. Но теперь в пустой белизне что‑то зашевелилось, словно из снежной бури готово было возникнуть существо куда более смертоносное и пугающее, чем то, что скрывалось в воде Трясины.

Простым жителям Ренделшама куда приятнее было смотреть не на непонятные витражи, не желавшие сохранять свой первоначальный рисунок, а на живые деревья, что издавна росли во дворе Собора. Обычные дуб, ясень, тис и рябина символизировали в глазах людей четыре правящих Дома Рендела куда более наглядно, чем мраморные колонны внутри храма. Однако даже эти деревья несли мрачную весть о том, что не все благополучно в королевстве.